— Еще как даст. И за отца я отомщу.
— Принеси мне туфлю, — велела Алла.
Иришка повернулась и молча ушла к себе. Слышно было, как она запирает дверь.
Алла обернулась к Лидочке.
— Я что тебе сказала?!
Лидочка ушла в свою комнату. Это было похоже на уход со сцены.
Алла осталась в одиночестве.
Лидочке было любопытно, пойдет ли она вниз за туфлей?
Алла не пошла. Постояла, подумала и отправилась к себе. Ее шатало, и, видно, руководила ею единственная конструктивная мысль — добраться до постели.
Лидочка закрыла дверь на задвижку. Ей не хотелось видеть незваных гостей.
Свет она гасить не стала. Все равно внутри все было сжато, завязано в клубок, и пока она отсюда не выберется, ей не ожить.
Лидочка постаралась вызвать в памяти сегодняшнюю поездку с Валери и дом, который они смотрели.
Но мысли скоро съехали с недвижимости на жизнь… Дома Эшеров, сказала она себе. Дом погибает, рушится, он ненастоящий, в нем нет сердца.
Лидочка постаралась представить себе, что творится в его комнатах.
Иришка, конечно же, не спит. Она мысленно пробирается в комнату Аллы, чтобы застрелить ее, и в воображении пронзает ее десятками пуль, заставляя корчиться от страха и боли… Зачем она вернулась? Оставалась бы у Ричардсонов.
Закричала Алла.
Потом крик оборвался.
Почему Лидочка решила, что кричит именно Алла?
На лестничной площадке было светло и тихо. Никто не удосужился погасить свет. Свет горел везде — и внизу в прихожей, и в коридоре, где возле телефонного столика валялась Аллина туфля, и наверху, на лестничной площадке. Конечно же, хозяина нет дома, без него можно и не экономить электричество.
Приоткрылась дверь в комнату Иришки — высунулся ее нос.
— Вы что? — спросила она шепотом.
— Мне показалось, что Алла закричала.
— И вы уж решили, что она погибла от моей жестокой руки? — Иришка усмехнулась.
— Но ведь и ты слышала?
— Потому и выглянула.
— Спросить ее?
— Спрашивайте сами. Не хочу на мат нарываться. Вы же знаете, почему она кричит, — кошмары замучили. Она пьяная в дымину — вот и мучается.
— Кто кричал? — донеслось снизу. Значит, и Кошек разбудили.
Лидочка вернулась к себе.
Она не заметила, когда заснула. Может, это было в три часа, но вряд ли раньше — в последний раз она смотрела на часы в два.
Опять повторились кошмары и бред прошлой ночи. В этих кошмарах фигурировал Слава, бандиты, но Аллы не было.
Сквозь сон Лидочка слышала, как на лестнице тихо разговаривали. Но кто — она не могла понять и не могла проснуться, чтобы снова выглянуть в коридор. Лидочка понимала, что ее долг пойти к Иришке и остаться на ночь в ее комнате. И зачем девочка пришла ночевать домой? Впрочем, ничего удивительного — поездка в Шотландию отменилась из-за исчезновения отца.
Перед тем как окончательно заснуть, Лидочка вспомнила, что завтра воскресенье, уик-энд, никто ничего совершать не будет. Все дождутся понедельника.
Почему-то эта мысль ее настолько утешила, что она заснула окончательно. Без снов.
* * *
Утром Лидочка опять проснулась раньше всех — это уже стало инстинктом, страшной ненавистью к ожиданию в коммунальной очереди в ванную. Несколько минут она лежала — сначала счастливая от того, что в окно бьют солнечные лучи, что в саду оглушительно поют птицы, что вокруг царит мир и покой… Действительность возвращалась к ней толчками. Сначала она вспомнила, что пропал Слава, потом сообразила, что в доме сидит подсадная утка — Алла, что настоящая Алла, вернее всего, погибла…
Лидочка поднялась, пошла в ванную. Никто не сунется сюда в восемь утра. Можно будет подольше постоять под душем.
Лидочка относилась к той категории чистюль, которым лучше всего думается под звон водяных струй.
Вот и сейчас она включила душ и стала думать, что же могло случиться со Славой.
Она не верила в то, что Слава убежал в Брайтон и отсиживается там в маленькой гостинице или вообще уехал на континент, чтобы не видеть, не слышать, не говорить… Не мог он этого сделать из-за Иришки. Пока Иришка не уехала, не спряталась, он остался бы рядом. Потому что в отличие от остальных лиц этой драмы Слава имел одну слабость — любовь к дочери.
Его могли увезти.
Кто? Бандиты? Какого черта им увозить свою курицу, несущую золотые яйца? Зачем рисковать тем, что родные, доведенные до отчаяния, все же вызовут полицию? Что, кстати, и случилось. И если бы не проклятые выходные, наверное, полицейские и инспектор Слокам были бы более заинтересованы в том, чтобы найти мистера Кошко.
А больше кандидатов на похищение, умеющих и любящих это делать, не оставалось.
Может быть, появилась конкурирующая группа, и они украли Славу, чтобы отнять доллары и фунты у группы Эдуарда Дмитриевича? Нет, пожалуй, этот вариант слишком сложный. Обычно в жизни все происходит гораздо проще.
И вывод очень прост — Славу убили, чтобы не путался под ногами.
Конечно, можно твердить, что Слава нужен бандитам, что они заинтересованы во всеобщем спокойствии. Но если Слава пригрозил им, что пойдет в полицию, нужда в нем сводится к минимуму. Документы подписаны. Алла имеет право распоряжаться счетом Славы и может снять с него некую значительную сумму. Казалось бы, такая операция потребует нескольких дней и массы документов, но в первые же дни, сняв деньги с закрытых счетов и продав акции, Слава скопил на своем счете около миллиона фунтов. И их-то Алла может взять.
Но в таком случае бандиты тоже связаны по рукам и ногам до понедельника. Ведь банк закрыт. Им надо протянуть еще один день.
А если они решили убрать Славу, то куда же можно было спрятать его тело? Завернутое в простыню…
И тут Лидочка поняла, почему она не может уговорить себя, что Слава жив и где-то скрывается.
Ведь простыня нужна только мертвецу. Зачем беглецу брать с собой простыню и подушку? Чтобы спать на свежем воздухе? Нет. Чтобы завернуть в простыню тело. А подушка? Подушка испачкана кровью! Может так быть? И простыня, простыня тоже!
Тогда они прячут простыню или заворачивают в нее тело Славы. Ночью грузят в машину… Она слышала машину ночью? Вроде бы слышала. Они увозят тело куда-то за город, вернее всего, сбрасывают в воду, чтобы его не нашли несколько дней, а тогда они исчезнут без следа.
Нет, тела ей не найти.
Лидочка услышала, что в дверь стучат.
Она выключила воду.
— Кто там?
— Тетя Лида, — сказала из-за двери Иришка, — вы уже полчаса под душем стоите.
