Она заметила, что имеет наибольшую свободу действий сразу после пробуждения. Вялость мышц и заторможенность реакций предполагали, что она сможет нанести только один удар. И он должен быть смертельным.
Ради этого она отказалась от жгучего желания сжечь Андрэ на медленном огне, чтобы его тело хоть раз испытало ту боль, в которой она жила целую вечность.
И ее час настал. После очередного пробуждения она поняла, что уже практически полностью контролирует свое тело.
Уходя в сверхглубокий сон, она сумела прихватить с собой острый кусок пластика, оторванный от облицовочной панели.
Сжимая в руке свое импровизированное оружие, Тея уснула, в твердой уверенности, что Андрэ не переживет следующего своего посещения…
…Тея Сент-Иво стояла босиком в луже крови, вытекшей из изуродованной глазницы мужа.
— Ублюдок… — прошептала она, пнув тело босой ногой.
Теперь… Теперь она использует «Киберсистемы» для достижения собственной цели! Андрэ мертв, и теперь уже ничто не стоит между ней и тем моментом, когда боевые машины «Киберсистем» обрушатся на ненавистную планету, производящую генетических уродов.
Она не знала, какой сейчас год и что происходит в обитаемых мирах. Собственно, это не имело для нее никакого значения. Она хотела одного убивать. Стереть с лица Вселенной эту пакость…
Она сделала шаг и присела к терминалу.
Набрав положенные директивы, она с раздражением уставилась в пустой экран. Процессор не реагировал!
Хуже того, где-то в недрах Башни гулко завывали сигналы тревоги.
Она поняла, что с момента ее последнего бодрствования кто-то сменил все командные коды.
Неужели Арамант?
Страшная догадка окатила ее горячей волной.
Нет, не может быть. Она вскочила, перевернув тело, и взглянула в изуродованное агонией лицо.
Андрэ. Это Андрэ!
Несмотря на завывание сирен, ничего не происходило. Такая задержка в действиях процессора была непонятна. И вдруг ее осенило. Она только что убила главу «Киберсистем», и теперь центральный процессор Башни, объявив тревогу, мечется по информационным цепям в поисках нового высшего приоритета. Он ищет Араманта и найдет его или Джона, где бы те ни были, чтобы получить от них новые директивы.
Сейчас она меньше всего хотела встречи и объяснения с детьми. Тея боялась. Боялась, что при виде сыновей исчезнет клокочущая в ней ненависть. Нет. Она не имела права ни на какие чувства…
Еще раз мельком взглянув на заблокированный монитор, она приняла решение. Андрэ мог сменить только основные управляющие коды Башни. Менять вспомогательные или аварийные не было никакого смысла. Значит, у нее есть шанс вырваться отсюда, пока процессор не начал действовать. Странный ступор машины объяснялся только одним обстоятельством — ни Араманта, ни Джона нет в Башне, они где-то далеко, на других планетах, и сейчас наверняка уже открыт канал глубокой галактической связи.
Тея накинула халат и, переступив через тело, вышла в склад.
Двери отсека послушно открылись от прикосновения руки. Она облегченно вздохнула. Автоматика распознала код ее ДНК.
Через десять минут Тея была на внутреннем космодроме Башни. Двадцать боевых крейсеров класса «Предтеча» гордо возвышались на стартовых плитах. Все осталось без изменений. Это был резерв семьи Сент-Иво на самый крайний случай. Полная заправка, полный боекомплект, автономные процессоры и клонированные экипажи.
Она дико и облегченно засмеялась, запуская команду аварийного старта со своего личного терминала, который никто даже и не подумал демонтировать.
Эти чертовы ублюдки на Зороасте были обречены.
* * *
Ступор центрального процессора Башни объяснялся очень просто: Джон Сент-Иво был мертвецки пьян.
Машина не могла своевольно перешагнуть через заданную ей последовательность командных приоритетов. Следующим после Араманта в списке машины шел Джон, но он не отвечал на экстренный вызов, несмотря на то что биосканеры передавали компьютеру Башни о его присутствии в личных апартаментах.
Джона разбудил сильный толчок, какой обычно бывает при старте тяжелых машин с внутреннего космодрома.
Он с усилием оторвал голову от смятой подушки и отупело уставился на монитор.
Проклятие Шииста! Сначала Арамант будит его среди ночи, теперь этой чертовой машине потребовался именно он.
С трудом подняв руку, он нажал клавишу речевой связи и, собрав остатки затуманенных наркотиком мыслей, внятно проговорил:
— Пошел к черту! Я ничего не хочу знать. Все!
Сигнал вызова мгновенно погас. Джон со стоном облегчения откинулся на подушку и закрыл глаза.
Спать…
Центральному процессору Башни потребовалось несколько секунд для принятия очередного решения. Сверившись со словарем, он интерпретировал речевую команду Джона Сент-Иво как полный и категоричный отказ от своего уровня приоритета.
Вызвав список семьи Сент-Иво, компьютер вычеркнул мертвого Араманта и отказавшегося Джона.
Теперь в верхней строке оказался Андрэ Сент-Иво.
Решение было принято.
Седьмой терминал в фамильной усыпальнице был разблокирован и получил высший командный приоритет.
Глава 3. Страх
Джон проснулся от ноющей головной боли.
— Чертово пойло… — обреченно просипел он, сползая со скомканной постели на пол.
Его тут же вырвало, прямо на ковер.
Так худо он себя не чувствовал уже давно. С трудом поднявшись на ноги, он заставил себя добрести до ванной комнаты.
Забравшись в душевую кабину, он включил воду и сел на пол.
Через минуту, почувствовав себя немного лучше, он дотянулся до пластиковой полки, на которой лежал мобильный коммуникатор.
«Сейчас дорогой братец смешает меня с дерьмом… — подумал он, набирая код. — И будет абсолютно прав…»
Линия молчала. Что за черт? Он потряс коммуникатор, словно это могло помочь отыскать Араманта, и повторил вызов. На этот раз он дождался, пока не заработает автоответчик личного секретаря.
— Извините, но Арамант Сент-Иво не может ответить на ваш вызов, раздался в коммуникаторе приятный голос. — За дополнительной информацией обратитесь, пожалуйста, в центральный процессор Башни.
Ну, это уже кое-что…
Холодная вода, хлещущая по плечам и спине, больше не несла облегчения, наоборот, он замерз и покрылся мурашками. Выбравшись из-под душа, он сорвал со стены полотенце и вышел в спальню, где робот-уборщик уже собрал постель и заканчивал чистить ковер.
Голова Джона разламывалась от боли. Он знал верное средство, но от одной мысли об этом у него выворачивало все нутро.
