У одной стены номера располагалась кровать с прикроватной тумбочкой, украшенной сделанной под старину лампой-ночником с каменной подставкой в виде ливанского кедра. Противоположную стену занимали встроенные шкафы, секретер, порядком устаревший узел информации и развлечений и просто масса полок. В третьей находились двери в ванную и санузел. Четвертая стена, в центре которой располагалось окно, была украшена образцами туземного искусства, в том числе копией одного из натюрмортов Алены Тарквини (что, впрочем, осталось неизвестным для участников событий).
Петро, стараясь не «высвечиваться» в окна, прошел вдоль стенки номера, для порядка заглянул в шкафы, ванную и санузел (защитные пленки на всей сантехнике — от умывальника до биде — с надписями, заверяющими, что предметы эти стерилизованы УФ и гамма-излучением, были не тронуты), вернулся в жилую комнату, опустил — от греха подальше — шторы и принялся осторожно распаковывать чемодан, украшающий нетронутую, покрытую цветастой накидкой полуторную кровать. Под саму кровать он, разумеется, тоже удосужился заглянуть. Ничего особенного там не было. Даже пыли маловато. Все-таки в «Альтаире» не забывали поддерживать чистоту в номерах. Содержимое чемодана порядком удивило его. Меньше всего он ожидал, что багаж профессионального разведчика может состоять из набора предметов, что предстали перед его взглядом.
Прежде всего это были книги — настоящие, бумажные книги! Некоторые из них были изданы давно — несколько веков назад. Затем исписанные мелким почерком тетради. А к ним еще куча всякой всячины. Словно в прабабушкином сундуке, в который как-то в детстве случилось забраться юному Кринице — далеко отсюда, в другом Мире.
Были тут очки в самой настоящей роговой оправе — целое состояние по расценкам местных антикваров, старенький ридер, в который файлы теперешних форматов можно было запихивать только через специальный переходник, целая коллекция непонятных, смахивающих на хирургические, инструментов и самая что ни на есть картотека, состоящая из все тем же бисерным почерком исписанных картонных карточек размером примерно с игральную карту... Пока Криница рассматривал эту древность, до него начало постепенно доходить, что этот чемодан не принадлежит, просто не может принадлежать лейтенанту Харви Смиту.
И он уже начал догадываться, кто его хозяин, когда услышал за спиной осторожные шаги...
* * *
«Ну вот, — подумал Петро. — Доигрались! Шуруем вовсю на чужой планете, как у себя дома. Совсем осторожность потеряли. Работаем на грани фола. И вот он — тот самый фол! Теперь расхлебывай... Один за всех. Хорошо, если так...»
Как на штатной тренировке, он начал сразу два движения — медленное и быстрое. Медленным, не внушающим предполагаемому противнику ни малейших опасений, слегка растопырив руки, чтоб видно было, что в них нет никакого оружия, он с проникновенной улыбкой на устах стал к этому противнику оборачиваться. Другим — стремительным и неожиданным — он швырнул себя в угол, за спину тому, кто так неумело подкрадывался к нему.
Этот «кто-то» ошарашенно замер, словно вовсе не собирался пару секунд назад огреть неожиданного гостя массивной настольной лампой, которую неловко ухватил за мраморную подставку.
При виде этого предмета голова Криницы отозвалась тупой болью — воспоминанием о встрече с графином шартреза. Но было не до болей в башке.
— Здравствуйте, профессор, — совершенно спокойно произнес лейтенант, поднимаясь на ноги и стараясь спрятать замаскированный под электрокарандаш дистанционный парализатор. Он и сам не заметил, когда тот оказался у него в руке. Чтобы управиться с противником, которого он обнаружил перед собой, оружие вообще не требовалось.
— Черт возьми! — искренне удивился доктор Кульбах, неуклюже поворачиваясь к столь неожиданно изменившему свое местоположение собеседнику. — По-моему, мы знакомы... Я случайно не мог вас видеть э-э... на «Эмбасси-2»?
— Могли, профессор, — заверил его Петро. — И не случайно. В составе комиссии по контролю за...
— Ах да!
Лицо Эберхардта Кульбаха просветлело. Очки (нос его украшал дубликат того предмета роскоши, что минуту назад удивил Петро) радостно блеснули.
Он поискал вокруг себя глазами и со смущенным видом пристроил лампу за спинкой кровати.
— Право же, вам следовало э-э... предупредить меня о вашем э-э... визите, господин э-э... кажется, Крицман?
— Криница, профессор. Лейтенант Криница к вашим услугам...
— Простите мою забывчивость... Однако же, лейтенант, что вы делаете в номере вашего, гм... коллеги? И что вы ищете в моем чемодане?
Теперь в голосе Кульбаха зазвучала нотка подозрительности.
— О, Господи, — вздохнул Петро, тяжело садясь на кровать. — А у вас-то самого, профессор, простите, нет никакого желания объяснить мне, откуда здесь взялись вы? И на Фронде, и в этой вот комнате?
Последний вопрос был далеко не праздным: дверь номера оставалась закрытой изнутри (да и люди Рейнолдса присматривали за коридором), все укромные места в номере лейтенант достаточно тщательно осмотрел две минуты назад. В ситуации ясно обрисовывался элемент мистики.
— Я не совсем понял вас...
Профессор поправил очки.
— Вы, должно быть, не знаете, доктор, что никто — ни одна живая душа на «Эмбасси» — не знает, что вы находитесь на поверхности планеты... Ваше здесь пребывание — чистой воды сюрприз для всех нас, и для службы внутренней безопасности в особенности.
Лицо Криницы оставалось добродушным, только глаза неприятно сощурились и смотрели профессору прямо в душу.
— Скажите, вы собрались просить здесь политическое убежище, доктор Кульбах?
Петро явно переусердствовал, и для того, чтобы подхватить ослабшего в коленках доктора, ему пришлось проявить уже чисто профессиональную сноровку.
— Что вы, что вы, профессор! — торопливо начал он успокаивать Кульбаха. — Я спросил вас для проформы, э-э... не совсем всерьез... Дать вам лекарство?
— Zum Teufel! — вяло, но достаточно категорично отмахнулся доктор. — У вас, господа, левая рука не ведает, что делает правая... Мое пребывание на планете курирует ваш коллега Харви Смит. Он счел необходимым в этот раз оформить наш въезд сюда э-э... инкогнито. Видимо, у вас в очередной раз произошла путаница с файлами...
— А в чем состоит м-м... цель вашей миссии? Почему господин Смит окружил ее такой густой атмосферой секретности, что не счел нужным поставить в известность даже своих непосредственных руководителей?
Последнее обстоятельство заметно смутило законопослушного немца.
— Вы уверены, что это так? — с беспокойством спросил он. — Что это господин Смит не поставил в известность о нашей миссии ваше руководство, а не ваше руководство не сочло нужным поставить в известность вас, лейтенант?
— Это самое руководство развернуло экстренную операцию по вашему с лейтенантом поиску и доставке обратно на «Эмбасси». Вы понимаете, что такое решение могло быть принято только на самом высоком уровне?
