Как ни странно, федеральному следователю эти слова вовсе не показались бессмыслицей. Ему было знакомо это чувство — чувство неизбежности расплаты за успех. Внутренней, не объяснимой никому из посторонних расплаты.
— Ну что же, — сказал он, — судя по всему, этот Мир дал вам гораздо больше, чем то, на что вы могли рассчитывать, оставаясь на службе Федерации... Я имею в виду не материальные блага. Я — про ваш общественный статус... Сам Большой Джон испрашивает у вас аудиенции. И не всякий раз таковой удостаивается... — Кай позволил себе чуть улыбнуться. — Насколько я помню, только милейшему Вилли удался подобный взлет...
История Уильяма Коэна, умудрившегося помимо своей воли стать Священным Безумцем Древних Земель на Шараде, была притчей во языцех разведслужб Федерации. Фальк тоже улыбнулся. И тоже — чуть-чуть.
— Как он там? Все мучается?
— Насколько я знаю, это — пожизненно, — вздохнул Кай.
— Мой случай полегче, — пожал плечами Фальк. — В мои обязанности входит воспитать себе наследника. Точно так же, как Гарри Нерсесьянц — он был Первым настоятелем — воспитал меня. После чего я смогу удалиться на покой. На вполне заслуженный, замечу, покой. Если, конечно, господа с «Эмбасси» захотят меня в таком покое оставить.
— Я не думаю, что вам будут мстить... — без особой уверенности предположил Кай. — Другое дело, это то, что никто — и я в том числе — не оставят намерения уточнить смысл тех познаний, которые вы считаете для нас ненужными...
Фальк безнадежно махнул рукой.
— Не стоит... Все это — бессмысленно... Да... Несколько лет я надеялся, точнее — пребывал в заблуждении. Я думал, что нам удастся уберечься друг от друга... Людям и ранарари. Но теперь, когда в Тридцати Трех Мирах «пепел» стали синтезировать тоннами...
Он подошел к столу и сел напротив федерального следователя.
— В общем, на Святой Анне говорят так: «В мешке невозможно спрятать шило...» Так или иначе Тридцать Три Мира узнают все те страшные тайны, которые я, чудак, собирался похоронить в себе... Сейчас это выглядит смешно. Но, поверьте...
Он запнулся.
— Если ваша тайна состоит в том, что, производя «пепел», Федерация ненамеренно разрушает цивилизацию ранарари... — начал Кай.
— Это было бы просто констатацией очевидного, — хмуро усмехнулся Фальк. — Никакой не тайной... Тайна состоит в другом. Ее уже бесполезно хранить, эту тайну. И она станет ясна вам, хочу я этого или нет... Да и всем людям — рано или поздно она станет ясна. Это вопрос времени. Но... Важно ведь не только то, что вы узнаете, следователь, но и то, как и когда к вам придет это знание... Ни вы и ни я не готовы еще к откровениям.
— Не знаю, какой готовности вы ждете от меня, а вот что касается вас... У меня создалось впечатление, что вы м-м... ожидаете некоего разрешения на большую откровенность с бывшими коллегами? Или...
— И это тоже... Но не все так просто. Оставим эту тему в покое. Тем более что я вас пригласил вовсе не для того разговора, что у нас получился...
Кай озадаченно почесал нос и воззрился на настоятеля.
Тот задумчиво созерцал шнурок, неторопливо проскальзывающий между пальцами федерального следователя. Потом, подняв глаза, взглянул собеседнику в лицо.
— Я хочу предотвратить провал той операции, которую вы затеяли... Но для этого нам с вами, следователь, надо полностью доверять друг другу... Я понимаю, что требую от вас слишком многого, принимая во внимание мою несанкционированную, скажем так, отставку из рядов федеральной контрразведки, но... Но ничего не поделать — принимайте меня таким, каков я есть... Вот что...
Фальк наклонился поближе к лицу федерального следователя.
— Не буду испытывать вашу верность присяге и «Расписке о неразглашении»... Я буду только рассуждать. Строить предположения о ваших — контрразведки и управления — планах... А ваше дело просто выслушать меня. И — если вам заблагорассудится — высказать в свою очередь какие-то предположения или какие-то комментарии... Идет?
— Идет, — согласился Кай.
Он теперь не слишком держался за тайны операции «Тропа», превращающиеся на глазах в секрет полишинеля.
— Прежде всего, — начал раскручивать маховик нелегкой беседы настоятель, — позволю себе предположить, что корабль, на котором вы столь неблагополучно прибыли на Инферну, был гружен отнюдь не манной крупой... В противном случае, я полагаю, его не стали бы разыскивать люди, занятые не только в Службе спасения. Я имею в виду такие фигуры, как господин Раковски и господин Севелла. У меня создалось такое впечатление, что ваш «Ганимед» предназначен служить приманкой для этой публики... Точнее, не столько он сам, сколько его «груз». Изначально замысел был неплох, но где-то на стадии реализации у вас вышел какой-то сбой. Нечто непредвиденное, не так ли?
— Ну... об этом легко догадаться... — тяжело вздохнул Кай.
— Каким-то образом в деле оказались замешаны еще двое лиц, — продолжал рассуждать вслух господин настоятель. — Похоже, что капитан Джордж Листер затеял с вами и с вашими противниками свою игру. И втянул в нее еще и бывшего космодесантника Кирилла Николаева. Вы бы немного по-другому отнеслись к капитану, если бы знали хоть что-то о его предыдущем пребывании на Инферне...
— С ним вообще связано нечто очень странное, — отозвался федеральный следователь. — Странное, запредельное...
— Да, ваши люди, которые зафрахтовали его корабль, напрасно посчитали, что имеют дело со случайным наемником, — усмехнулся Фальк. — Скорее это он нанял их, а не они его... Впрочем, может быть, нам и не надо вникать в дела этого человека. Если считать, что мы имеем дело с человеком... У вас есть более реальные заботы.
Он наконец отвел взгляд от лица Кая и сосредоточился на чем-то, одному ему различимом в сгущающемся сумраке за спиной федерального следователя.
— Вы рассчитываете на то, что кто-то из крупных покупателей «пепла» пойдет на переговоры с вами, засветится и засветит ту цепочку, которая тянется от него? Что этот «кто-то» по вашей наводке организует что-то вроде экспедиции к тому месту, где упрятан «Ганимед»...
— Я уже не рассчитываю на это. Мой человек попал в руки Раковски. Притом такой человек, который знает практически все о намеченной операции.
— Вы думаете, что Раковски не догадывался о том, с кем имеет дело в вашем лице? — улыбнулся Фальк.
— Если так, то зачем же он совал голову в петлю?
— Да просто потому, что он имеет в своем распоряжении такой козырь, который бьет все ваши карты — с какой бы масти вы ни пошли. Только про существование этого козыря знает не более четырех человек на Инферне. И еще двадцать, не больше, ранарари. Верхушка Общины Отверженных.
— И вы так легко хотите поделиться этим секретом со мной?
— Я не делюсь этим секретом, — рассмеялся Фальк. — Я продаю его вам. Системе. Моя цена — это мой покой. Я демонстрирую свою добрую волю помочь вам. Вы — забываете обо мне.
