– Знаем. Наши ребята вас там ждут.
– Ниночка Семеновна, – обратилась к учительнице Вика Смирнова. – Начните, пожалуйста, урок. А то директор стоит за дверью и слушает. Он хороший человек, но многое ему знать еще рано. С вами, Назгул, мы встретимся после уроков, нам о многом надо поговорить.
Учительница с трудом взяла себя в руки, все еще пребывая в растерянности от того, чему стала свидетельницей, и подошла к доске.
– Тема сегодняшнего урока, – заговорила она, – острова Океании.
* * *
Ты думаешь – это всего только сон,
И вход в этот край для тебя запрещен.
Ты видишь лишь серое небо без звезд.
Послушай, неужто ты это всерьез?
Послушай, мой милый печальный чудак:
На самом-то деле все вовсе не так!
И есть та дорога к другим небесам,
В страну, что однажды ты выдумал сам.
Мартиэль
Баффа, недовольно бурча, тащился от урны к урне, выискивая пустые бутылки. Улов сегодня был очень небогатый. На работу в охрану, как он и предполагал, его не взяли. В ближайшем супере место грузчика должно было освободиться только к концу месяца, а жрать хотелось каждый день. Денег осталось рублей десять, вот и пришлось собирать бутылки. Приятели советовали продать байк, и покупатель был, но продать старого верного друга Баффа просто не мог, осознавая, что если сделает это – перестанет быть собой. Так что осталось таскаться по помойкам, а сегодня – еще и с похмелья. И где Добс раздобыл этот паленый коньяк?
Споткнувшись об какую-то балку, Баффа полетел кувырком и разразился матерной тирадой, помянув и эту балку, и чью-то маму, и свою корявую жизнь.
– Как вам не стыдно, дядя Баффа? – заставил его умолкнуть детский голосок.
Байкер привстал на локтях и увидел с интересом смотрящего на него мальчишку лет десяти-одиннадцати в смешной шапочке. Очень ясными глазами смотрящего.
– Ты кто? – с недоумением выдохнул Баффа.
– Я Васька Демин, – улыбнулся мальчик. – А ты – Хоббит Баффа, я тебя знаю.
– Откуда?! – глаза байкера полезли на лоб.
– А вот знаю.
Васька подошел ближе и протянул Баффе руку. Тот в полном обалдении взялся за нее и встал. Со стороны картина, наверное, выглядела изумительно – тощий паренек поднимает здоровенного бугая.
– Пойдем, – предложил мальчик.
– Куда?
– Ты же на работу хотел устроиться. Вот и пойдем устраиваться.
– Э-э-э… – Баффа совсем растерялся.
– Дядя Ваня ищет человека в котельную. Работа сутками, ты как раз подходишь.
Байкер расплылся в улыбке. О такой работе он мог только мечтать. На нее обычно брали по блату. Но стоит ли верить обещаниям ребенка? Хотя откуда-то этот ребенок его знает, причем знает, как его зовут на самом деле, а не по паспорту. Может, его послал кто-то из своих? Другого вывода Баффа сделать не мог.
Идти пришлось недалеко. Котельная располагалась всего в пяти кварталах от дома байкера. Васька постучал в небольшую грязную дверку. Минуты через две оттуда выполз замызганный мужик в ватнике.
– Дядь Вань, вы истопника искали? Я вот привел. Человек хороший.
– Ну че за человек мы еще поглядим, – недовольно пробурчал тот. – Хотя тебе, малец, верю. Как зовут?
– Баффа, – не успев прийти в себя, байкер представился нецивильным именем.
– Погодь-погодь, – присмотрелся к нему дядя Ваня. – А ведь точно, Большой Бабах, собственной лысой персоной. А я – Элендил, эльф в отставке. Помню тебя по «Эгладору». Эх, хорошо мы тогда зажигали!
– А то! – радостно улыбнулся Баффа, поняв, что перед ним свой.
– Работу, знать, ищешь?
– Ага… Хотел охранником – не взяли. Обещали потом грузчиком взять, а жрать сейчас хочется.
– Ну, работу ты, считай, нашел, – усмехнулся дядя Ваня. – Только платят здесь немного. Больше пятнахи не получишь.
– Да мне и то за счастье! – замахал на него руками Баффа. – Много ли мне надо?
– Тогда лады. Ксива с собой?
– С собой.
– Ну пошли. Напишешь заяву, а я завтра ее в контору снесу. Послезавтра уже на работу выйдешь. А сейчас пошли посидим, старое вспомним. Из наших кого давно встречал?
– Назгула Питерского два дня назад видел. А вчера у меня Добс сидел.
Они хлопнули друг друга по плечу, позабыв про мальчика Ваську, и спустились в подвал, где их ждала початая бутылка водки. А мальчик, загадочно улыбаясь, еще пару минут смотрел на закрытую дверь, а затем растворился в тумане.
* * *
Там, где страхом кормилась мразь,
Там, где пошлостью дышит молва,
Чистый голос пророс сквозь грязь,
Пепел книг сложился в слова.
Мартиэль
Назгул медленно брел по коридору школы, пытаясь хоть как-то уложить в голове все, чему стал свидетелем. Теперь ему стало ясно, почему американцы в таком ужасе – для них появление подобных детей равносильно гибели всего, чем они живут и что навязывают остальным. Ясноглазые – росток нового мира, чистого и доброго. Неужели этот росток способен прорваться через все напластования грязи, подлости и жестокости, возведенных в ранг добродетели?..
Хотелось на это надеяться, но надеяться Назгул не имел права – слишком много видел и слишком хорошо знал этот проклятый Создателем мир. «Хозяева жизни» сделают все возможное, чтобы вырвать росток с корнем, чтобы даже следов от него не осталось. А значит, его задача – помешать им, чего бы это ни стоило. Даже ценой собственной жизни, поскольку его жизнь по сравнению с жизнями этих невероятных детей ничего не стоит. Вопрос только: как помешать?
Взгляд скользил по лицам встречных учеников и учителей. Когда он видел у кого-то из детей ясные, горящие внутренним светом глаза, то едва заметно улыбался. Как много их, оказывается, в этой школе! Не только в шестом «А», даже среди старшеклассников попадаются. Ясноглазые тоже в ответ обнадеживающе улыбались. Господи, да они же все понимают! С каждым мгновением в душе Назгула крепла решимость защитить их, закрыть собой от любой беды. Ведь они – это то, чем не смогло стать его поколение неформалов, не сумело стать. А дети сумели.
– Все не так, Назгул, – дотронулся до его локтя какой-то мальчишка лет десяти. – Все намного меньше и намного больше. И неизмеримо сложнее. Просто время пришло.
«Они что, мысли читают? – изумился прокурор. – Хорошо бы, это хоть какое-то преимущество».
Мальчишка слабо улыбнулся, кивнул и исчез в толпе. Назгул поежился и пошел дальше. Внезапно его внимание привлек невысокий черноволосый мужчина с залысинами, несущий под мышкой стопку тетрадей и классный журнал. Чем-то он показался Назгулу знакомым. Он принялся лихорадочно вспоминать, а вспомнив, радостно улыбнулся и перехватил озабоченного учителя.
