– Никак нет.
– Неужели действительно пришелец… – пробормотал профессор. – Чушь! Пришельцев нет!
И тут в кабинете раздался тоненький голосок:
– Есть пришельцы!
Дверца макета межпланетной станции распахнулась и оттуда вылез маленький зеленый космонавт. Он не спеша спустился по лесенке, повернулся к профессору и поднял руку:
– Наш дом – Вселенная. Наш мир – един! Здравствуйте, братья по разуму!
Профессор Стаканский нащупал в кармане скляночку с валидолом, вытряхнул таблетку и сунул ее в рот.
– Здравствуйте… – пролепетал он.
Глава 14. Контакт
С утра Институт космических исследований бурлил. Весть о странном зеленом существе, пробравшемся в кабинет профессора Стаканского, разнеслась по этажам. Сам профессор Стаканский из своего кабинета не выходил. Стучать или входить туда никто не осмеливался, лишь наиболее любопытные сотрудники на цыпочках подходили к двери и приставляли к ней ухо.
– Разговаривает, – говорили они.
– С кем?
– Вроде сам с собой, – отвечали любопытные, поскольку тонкий голос Мананама не проникал наружу.
Наконец в одиннадцать часов утра дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился профессор Стаканский. Глаза его странно блуждали.
– Юра Громов тут? – спросил он.
– Нет, еще не пришел, – ответил кто-то из толпы, собравшейся в коридоре.
– Немедленно пошлите за ним, – сказал профессор.
Несколько человек сорвались с места и побежали по коридору. Профессор потер подбородок ладонью.
– Дела… – сказал он.
– А что такое, Сигизмунд Робертович? – спросила молодая лаборантка по имени Эльвира, девушка смелая и предприимчивая.
– Да вот полюбуйтесь… – произнес профессор, показывая рукой внутрь кабинета.
Эльвира, стрельнув глазками по сторонам, впорхнула в кабинет, и через секунду сотрудники в коридоре услышали ее пронзительный визг. Эльвира пулей вылетела из кабинета. Лицо у нее покрылось пятнами.
– Он… говорит! – возмущенно выкрикнула она.
– В том-то и дело! – вздохнул профессор.
– «Наш мир – един! Наш дом…». Я не понимаю! – заплакала она.
– Успокойтесь, деточка. Я тоже не понимаю, – сказал профессор.
Сотрудники окружили Сигизмунда Робертовича.
– Можно нам посмотреть?
– Ну, пожалуйста, профессор!
– А-а, валяйте! – махнул рукой Стаканский и пошел куда-то по коридору. – Я пойду отдохну. Если появится Юра Громов, гоните его ко мне.
Сотрудники стали несмело заходить в кабинет.
Мананам сидел на столе на монографии профессора. Увидев людей, он поднялся и произнес космическое приветствие. Кто-то вскрикнул, кто-то засмеялся, кто-то сказал: «Здравствуйте».
– Во дает! – воскликнул один.
– Кто дает, простите? И что дает? – спросил Мананам, наклонив головку с ухоносом.
А в кабинет валили новые и новые посетители.
Профессор Стаканский в это время уже отдыхал в кабинете директора. Сам директор института находился в командировке, в том самом городе, возле которого находился научный городок. Прежде чем прилечь на диван, профессор позвонил туда и доложил директору о неожиданном госте.
Директор выслушал Стаканского молча, потом спросил:
– Вы не переутомились, Сигизмунд Робертович?
– Очень устал, – признался профессор. – Такая ночка!
– Отдохните, – посоветовал директор. – Это пройдет. И пришельцы пройдут, и роботы. Нужно только хорошо выспаться.
– Я вам не мальчик! – заорал профессор. – Он сидит у меня в кабинете на столе! Что прикажете с ним делать?
– Хорошо, хорошо. Сейчас выезжаю, – сказал перепуганный директор.
– Захватите с собой кого-нибудь из Академии наук и журналистов. Он говорит, что у него мало времени, – сказал Стаканский, положил трубку и рухнул на диван.
Он вздремнул коротким тревожным сном, и снилось ему, что он, профессор Сигизмунд Робертович Стаканский, в виде плоского тыквенного семечка летит во Вселенной. Все знания профессора, весь его опыт, характер, взгляды и привычки заключены были в этом семечке, чтобы через миллиард лет на какой-нибудь далекой планете выросла огромная бледная тыква, а из нее в назначенный срок вышел наружу он сам, собственной персоной, – профессор Сигизмунд Робертович Стаканский.
Так повлияли на него ночные разговоры с Мананамом.
Между тем Мананам, не зная усталости, вступал в контакт с научными сотрудниками. Кабинет профессора был переполнен. Стояли у стен, сидели на диване, стульях и даже на мягком синтетическом ковре, покрывавшем пол кабинета. Мананам по-прежнему находился на столе, но перед ним поставили микрофон, чтобы его рассказ могли слышать все сотрудники института, находившиеся на других этажах. Тоненький звонкий голосок звучал из динамиков во всех отделах и лабораториях. Мананам уже рассказал о планете Талинта, о своем братце по разуму, о космическом путешествии…
– А как вам у нас понравилось? – спросил кто-то.
– Гм… – задумался Мананам, приставив пальчик к ухоносу. – По правде сказать, мы еще мало вас узнали. Но то, что мы узнали… Как бы вам сказать? У вас, на мой взгляд, слишком много лишних вещей. На каждом шагу – магазины: комиссионные, овощные… Особенно меня поразило отношение к овощам и фруктам. Какие-то жалкие мхи и лишайники лежат под стеклом в вашем институте, а прекрасные фрукты и овощи продаются в лавке. Их едят! Да-да, я сам видел, не пытайтесь меня убедить в обратном!
– А что же с ними делать? – недоуменно спросил кто-то.
– Вы пробовали когда-нибудь поговорить с помидором? Узнать мнение капусты о последней книге? Поделиться с морковью своими горестями?
– Так они ж не поймут…
– Кто вам сказал? Ха-ха-ха! – демонстративно рассмеялся Мананам, и смех его разлился тоненьким колокольчиком по всему институту.
От этого смеха профессор Стаканский и проснулся. С минуту он тупо смотрел на динамик, из которого вылетали слова:
– У нас бананы пишут массовые песни, персики выделывают ковры, арбузы читают лекции о спорте…
– Боже, боже… – прошептал профессор.
Из оцепенения его вывел директор института – энергичный, небольшого роста, плотный человек с короткой стрижкой. Он вошел в кабинет и весело обратился к профессору:
– Ну, где ваш пришелец, Сигизмунд Робертович?
Следом за директором в кабинет вошли три академика в черных шапочках и оператор телевидения с камерой.
Стаканский кивнул на динамик. Оттуда доносилось:
