Ну, я, конечно, похолодел, как стаканчик с мороженым. Но виду не подаю.
– Я согласен, – отвечаю сурово.
Глава 14. Пресс-конференция
Пока меня везли в лимузине на пресс-конференцию, я думал.
Понял, что теперь мне не выкрутиться. Японцы меня достали. Раньше я все доказывал, что я – Хранитель. Тратил на это силы и энергию. И нервы, кстати. А мне никто не верил, задвигали меня подальше. Пока в трубу не задвинули.
А тут – нате, пожалуйста! Никто бровью не повел. Сразу во всех газетах напечатали. Со всех стран сбежались на пресс-конференцию. Говори, мол, Бепс! Мы тебя внимательно слушаем.
А что я им скажу?!
Короче говоря, привозят меня на машине к какому-то многоэтажному зданию из стекла и алюминия. Открывают дверцу. Я выхожу, как президент, и направляюсь к дверям в сопровождении японских чиновников. Хорошо, что Катька хоть куртку подшила, хлястики не болтаются. Но курточка все равно грязноватая и поношенная.
Ничего! Пусть видят, что Хранитель шмотками не интересуется.
Сзади подкатывает еще один лимузин, из него Катьку с Панасоником высаживают. На лимузинах, между прочим, красные флажки Советского Союза и белые с красным кругом – Японии.
Я курточку снимаю, остаюсь в школьной форме. При пионерском галстуке. На ладони поплевал, волосы пригладил. Где журналисты? Давайте их сюда!
Ввели нас в зал, прямо на сцену, где длинный стол стоит, уставленный микрофонами. А в зале – полно народу с магнитофонами и фотоаппаратами. Телекамеры стоят, яркие лампы светят.
Я Панасонику успел шепнуть:
– Будешь трепаться, что у нас с вещами туго, – испепелю!
Уселись.
Мы – в центре, чиновники – по краям. Маленькие наушники на голову нацепили, чтобы понимать, что происходит.
Главный чиновник встал и начал говорить по-японски. В наушниках переводят по-русски, чего он там говорит.
А говорит он, что вчера, мол, приборы зафиксировали жуткую магнитную бурю, после чего в саду камней был обнаружен летательный аппарат в виде обрезка бетонной трубы из Советского Союза, а в нем – находящиеся здесь лица.
Тут он указал на нас.
Поскольку средствами обнаружения Японии, говорит, не было зафиксировано нарушение воздушной или морской границы, то остается предположить, что указанные господа прибыли в Японию каким-то космическим образом. Руководитель экспедиции по имени Бабася-сан утверждает, что является Хранителем планеты Земля. Назначен на эту должность Центром Вселенной. Этот факт, говорит главный чиновник, вызвал большой интерес прессы. Поэтому, мол, мы и пригласили вас, господа, на пресс-конференцию. Можете задавать вопросы.
И уселся.
«Ну, держись, Бабася!», – подумал я про себя. Весело стало и горячо, как перед дракой.
В первом ряду дядечка с бородкой руку вскинул. Спросил по-английски.
– Почему вы решили, что труба из Советского Союза? – слышу перевод.
– Потому что во всем мире давно уже применяются трубы из пластика, – отвечает японец. – Бетон только в СССР.
А дальше вопросы посыпались, как из ведра.
– На каком принципе работает космический летательный аппарат?
– Кто отбирал вас для участия в экспедиции?
– Какое у вас задание?
– Что хочет передать Катюша-сан сверстницам из Сингапура?
Тэйко-сан только успевает вопросы по-русски записывать и подсовывать мне.
Я ладошку поднял.
– Тихо, господа, – говорю. – Давайте по одному.
Смотрю, в зал вбегает Бубликов. Чем-то взволнован. Держит в руках листок бумаги.
– Разрешите мне! – кричит. – У меня заявление ТАСС!
– Пусть зачитает, – разрешил я.
Бубликов встает перед сценой лицом к залу, подносит листок к глазам, как близорукий, и начинает читать:
– «Как стало известно в советских информационных кругах, вчера на территории Японии, в городе Токио, обнаружены трое советских граждан: Борис Быстров, Екатерина Тимошина и Виталий Скворцов, причем первые двое являются несовершеннолетними. ТАСС уполномочен заявить, что указанные лица попали в Японию без ведома соответствующих советских органов, следовательно, противозаконным путем. Советские органы ведут расследование. ТАСС категорически опровергает слухи, что указанные лица имеют отношение к советской космической программе, и требует немедленного возвращения советских граждан на Родину».
Наступила тишина. Журналисты в блокноты строчат. Телеоператор – к сцене и снимает меня крупным планом. Камера у него на плече. А Бубликов перевел дух, вытер платком лоб и говорит:
– Наше посольство считает, что притязания пионера Быстрова на хранение планеты являются надуманными и беспочвенными. Перед нами несовершеннолетний авантюрист!
Меня прямо подкинуло на стуле! Рука сама в карман полезла за дудочкой. Сейчас заброшу Бубликова на Луну! Будет знать, какой я авантюрист!
Не успел я ничего сделать, как Катька хватает микрофон и кричит на Бубликова:
– Как вы смеете! Нам Марцеллий яичницу жарил! Яичница тоже, по-вашему, надуманная? А мы ее ели! Вот! Бепс правду говорил, а ему никто не верил. Ни школа наша, ни ваш ТАСС!.. Бепс, докажи им!
– Ладно, – говорю. – Сейчас узнают… Подойдите ко мне, пожалуйста, – это я Бубликову.
Тот подходит к самой сцене, но с опаской. Я поднимаюсь из-за стола, подхожу к Бубликову, смотрю на него со сцены сверху вниз. Потом дудочку достаю, обернутую в Катькину записку с координатами разных городов.
– Видели? – говорю. – Сейчас будет фокус-мокус.
Набираю я на дудочке координаты города Москвы, приставляю кончик ко лбу Бубликова и задаю радиус – два метра, хотя Бубликов и до ста восьмидесяти не дотягивает.
Бубликов застыл, как кролик, смотрит на меня снизу.
– Ты чего это… – бормочет.
Я отскочил от него подальше, чтобы тоже не улететь, да как свистну в дудочку!
Шар-рах!
Был Бубликов – и нет его! В полу дыра, из сцены полукруглый кусок вырезан. Края слегка оплавлены и легкий дымок.
В зале – мертвая тишина. Все смотрят на то место, где только что стоял Бубликов. А ведущий, заикаясь, по-японски спрашивает:
– Где… Бубликов-сан?
– Бубликов-сан в Москве, – говорю я, пряча дудочку и возвращаюсь на свое место.
Да, это было эффектно, я вам скажу!.. Ползала журналистов, как корова языком слизнула. Побежали куда-то, топоча башмаками.
Потом я понял, что они торопились сообщения передать в свои газеты. Другая половина дыру фотографирует.
Обо мне даже забыли.
