А в Прилучине в это время отец и дочь Муромские играли в крокет, ожидая Рощиных. Вооружившись молоточками, они пытались прогнать деревянные шары сквозь воротца на специально оборудованной травяной лужайке.
Показалась карета Рощиных.
Григорий Иванович направился навстречу гостям. Из кареты вышли Рощин с женою и три их дочери.
– Здравствуйте, гости дорогие! Мы уж заждались, – сказал Муромский, подходя.
– Здравствуйте, Григорий Иванович. Мы ж договорились – к вечеру!.. Званы были на обед в Тугилово, к Берестовым, – отвечал Рощин.
Муромский нахмурился.
– Этот «хранитель русской старины» все обеды дает! – с иронией произнес он, возвращаясь на площадку для крокета. – И что же было?.. «Щи да каша – пища наша»?
– Щи, конечно, были – с грибами и пампушками, а еще телячья голова под соусом, ушное и «гусарская печень»! Ну и, конечно, пироги всех видов… Еле дышу… – потер довольно живот Рощин.
Муромский сглотнул слюну.
– Ну, а мы вам заморское угощенье приготовили, – бодро сказал он. – Крокет! Европейская игра, уж получше, чем вист. Из Петербурга выписал. Попробуйте, Петр Сергеевич!
Рощин несмело взял из рук Муромского молоток, Лиза отдала свой жене Рощина.
– Папа, мы пойдем ко мне, – сказала Лиза отцу.
– Идите, идите, у вас свои тайны… – улыбнулся Муромский.
Девицы стайкой удалились, щебеча на ходу:
– Ах, Лиза, если б ты видела, как уморительно были одеты девицы Колбины!..
– И откуда только они берут свои наряды?!
– У них на платья были нашиты не цветы, а какие-то сушеные грибы!..
– …А в чем, скажите, смысл этой игры, Григорий Иванович? – осведомилась Рощина, вертя молоток в руках.
– Попасть шаром в воротца.
– И все? – усмехнулся Рощин.
– Да вы попадите сначала!
Рощин размахнулся и ударил. Шар улетел в кусты.
– Эк вы размашисто! – крякнул Муромский.
– По-русски! – рассмеялся Рощин. – Воля ваша, Григорий Иванович, а городки лучше. Там уж ударишь, так ударишь!
– Нам бы все сплеча… Сдержанности учиться надо, сдержанности и аккуратности! Англичане нам в этом сто очков вперед дадут. И в хозяйственной методе, кстати, – наставительно говорил Муромский, пока слуга, одетый английским жокеем, разыскивал в кустах шар.
– Весьма возможно. Только, знаете ли, «на чужой манер хлеб русский не родится». Не помню, кто сказал… – возразил гость.
– Да уж знаю, кто… Берестов, небось. А вот Петр Великий завещал у Европы учиться!
– Далась вам эта civilisation europe'enne… У России свой путь!
В ответ Муромский сильно ударил шар и прогнал его сквозь все воротца.
В Лизиной светелке девицы Софья, Вера и Елена рассказывали подруге о своем новом знакомце.
– …И вот представь, – говорила и показывала Вера, – входит он, скользит взглядом по лицам и эдак равнодушно отворачивается… Вольдемар спрашивает: «Не скучно ли вам?» А Берестов выставил свой перстень, – он у него в виде мертвой головы, представляешь? Протер перстень о рукав, глянул так на Вольдемара – и только что не зевнул!..
– Такой же гордец, как его батюшка, – определила Лиза.
– Ну, прямо Чайльд-Гарольд! – сказала Елена.
– И ни за кем не волочился? – поинтересовалась Лиза.
– В нашу сторону даже не взглянул… – вздохнула Софья.
– Ну, тому причина есть… – Вера вынула из-за рукава сложенный вчетверо листок. – Вот почему он ни на кого не смотрит… Мне Оленька Колбина сегодня презентовала.
Все склонились над листком.
– Списано с письма Алексея Берестова в Москву. То есть, не с письма, а с конверта… «Авдотье Петровне Курочкиной, в Москве, напротив Алексеевского монастыря, в доме медника Савельева… Прошу покорнейше доставить письмо сие А.Н.Р.»– прочитала Вера.
– А – эн – эр… – хором повторили девицы.
– Вот и поди отгадай, – огорчилась Софья.
– Если кому не терпится, можно и погадать… – лукаво и загадочно произнесла Лиза.
– Ой, Лизанька, как это?.. Скажи скорей! – встрепенулись девицы. – Что придумала?..
Лизавета и сама загорелась.
– Сегодня же ночь на Ивана Купала, самая гадальная ночь!.. Деревенские будут через костры скакать, женихов загадывать… Будут венки по реке пускать…
– Можно еще луну зеркалом ловить, суженый покажется, – вставила Елена.
– Только это все пустое! – сверкала глазами Лиза. – А вот я, от покойной нянюшки, верное гадание знаю…
Девицы открыли рты.
– Вы ж сегодня у нас остаетесь? Вот и погадаем ночью, если не забоитесь…
Сестры испуганно притихли, а Лиза вновь взяла листок и задумчиво прочитала:
– А, эн, эр…
Следом за вороным конем, влекомым в поводу Настей, робко ступали по росной траве затуманенного луга четыре девушки, все в белых длинных рубахах и с распущенными волосами, как лесные нимфы или русалки. Последней шла самая младшая из девиц, Елена. Она прихватила с собой зеркало и нет-нет да и заглядывала в него, наведя на луну.
Посреди луга Настя остановила коня, сбросила с плеч шаль, обернула ею морду коня. Конь храпел, вздрагивал.
– Ну, кто первый?..
– Давай уж ты, Настенька!..
– Ну, ин ладно.
Настя ловко вскочила в седло.
– Водите!
Лиза взялась за повод и стала кружить коня на месте. Софья, Вера и Елена разошлись в три стороны и пошли по кругу, приговаривая хором вслед за Лизой:
– Ты кружись, кружись, мой конь…
Не ярись ты, охолонь…
На спине твоей невеста,
Укажи ей мужа место!..
Гой еси,
К нему неси!..
Лиза отпустила повод. Конь потоптался на месте, помотал головой, крутнулся по своей воле – и вдруг уверенно пошел вперед в известном только ему направлении…
– Тпру! – не выдержала Настя.
Девушки подбежали.
– Настя, что там?!.. – спросила Лиза, глядя в ту сторону, куда указывала голова коня. А Насте уже давно это было ясно.
– Да наша деревня, Прилучино… – грустно ответила она. – В конюшню его тянет.
– Теперь я! – горячилась Лиза. – У тебя суженый и есть в нашей деревне…
Настя спрыгнула с коня, помогла усесться барышне. И все повторилось, как и в первый раз, только коня теперь кружила Настя.
На этот раз конь думал не долго. Всхрапнув и заржав, он сразу поскакал по лугу.
