Татьяна Миткова с присущим ей обаянием перечисляла случившиеся за день ужасы. Показывали разрушенные кварталы Грозного, трупы солдат, плачущих беженцев. Потом перешли на криминальную хронику. День выдался обычный: убили управляющего банком в Новгороде и взорвали аэровокзал в Махачкале. Потом долго показывали, как в Питере на Дворцовой два митинга мутузят друг друга с обоюдными выкриками «Фашисты!», а ОМОН их растаскивает.
– Таким выдался сегодняшний день. Я желаю вам всего хорошего, – объявила дикторша и исчезла.
Минуту за столом царило подавленное молчание. Его наконец прервал Брусилов.
– Если бы в России, да и везде, власть была бы отделена от народа, то господа политики делали бы все это сами. Бомбили, убивали, взрывали друг друга. Но они предпочитают делать это руками народа.
– Так что же – народ глуп? – спросил Максим.
– Нет. Народ доверчив и взволнован. Он принимает все близко к сердцу – призывы, лозунги, обвинения, угрозы, которые обрушивают на него политики. А надо, чтобы все было по фигу.
– Так это же пофигизм! – воскликнул Биков. – Социальная апатия.
Все за столом заулыбались, кивая.
– Вот именно, мой дорогой! Пофигизм – это молодость мира! Таков наш неофициальный лозунг, – улыбнулся Брусилов. – И чем скорее наша «фигня» дойдет до России, тем будет лучше для страны.
Исидора слушала диалог с напряженным вниманием, стараясь ухватить суть дела. И хотя выпила много чаю, заметно волновалась. Кабардино-балкарцы, впрочем, принимали это на свой счет.
– Я понимаю, «фигния» есть дойти до Россия сейчас? – с трудом подбирая слова, спросила донья.
– Точно так, мадемуазель, – ответил Брусилов.
Донья задумалась, что-то прикидывая в уме.
Начальник генерального штаба обеспокоенно посмотрел на нее. Вероятно, донья что-то замышляет. Но что? После «Большого каскада» он относился к донье с опаской. Подозревал в коварстве, и не зря.
Официальная часть церемонии кончилась тем, что отец Василий представил Бикова в качестве автора нового канонического русского мата и роздал присутствующим ксерокопии. Интеллигенты поаплодировали. Биков раскланялся.
Вообще аборигены были настроены благодушно. Напившись «фигни», они принялись читать стихи, петь и танцевать. Все были довольны друг другом, далеким правительством и общественным строем. Это выгодно отличало местную интеллигенцию от собратьев на всех континентах.
Анималистка, которую, как выяснил Биков, звали Римма, продемонстрировала маленькую выставку картин. Это были, с одной стороны, симпатичные сусальные кошечки, повязанные разноцветными бантами, с другой – омерзительные клыкастые гамадрилы, сиявшие потертыми красными задницами. Выставка почему-то называлась «Инь и Янь». Биков призадумался.
Наконец культурная часть была окончена, и собравшиеся вновь окружили стол.
Официанты внесли на подносах крохотные чашечки с особой, чрезвычайно сильной и дорогой «фигней», источавшей необыкновенный, пряный запах.
– Господа, финальный тост! – провозгласил Брусилов. – За любовь, господа, во всех ее проявлениях!
Все дружно выпили, прикрыв глаза, и воспарили настолько, что, кажется, оторвались от пола и секунду-другую повисели над паркетом, как марионетки в кукольном театре.
Ольга вдруг почувствовала непосредственную телепатическую связь с возлюбленным. Она увидела мысленным взором, что Иван сидит в какой-то пещере и пьет из стакана темно-коричневую жидкость, похожую на «фигню». Но при этом морщится.
Исидора, вероятно, тоже увидела бы Вадима, если бы не кабардино-балкарцы, которые, воспарив, с двух сторон подлетели к ней, как небесные ангелы с усиками, и принялись что-то жарко шептать – один по-кабардински, другой по-балкарски. Исидора обоих отлично понимала, но сделать для них ничего не могла. У нее уже были другие планы.
Не воспарил один Максим. Он понуро стоял у стола, сняв генеральскую фуражку и вытирая беретом пот со лба. «Не промок бы чек…» – с тоской подумал он, глядя на влажный берет. Чек мог скоро понадобиться, ибо после объяснений Брусилова у Максима созрел собственный план действий.
А собравшиеся, допив эликсир любви, взялись за руки, окружив стол живым кольцом, и Брусилов затянул красивым баритоном:
Пока земля еще вертится,
Пока еще ярок свет,
Господи, дай же ты каждому,
Чего у него нет.
Все дружно и с готовностью подхватили ритуальный гимн народной деревни:
Умному дай голову,
Трусливому дай коня,
Дай счастливому денег
И не забудь про меня!
«Голову – Пересу, Вадиму – коня, – переводила про себя донья, – Ивану – денег, но не все… – ведь и про меня нужно не забыть!»
Глава 18
Двойной диссидент
Оставив опешившего министра обороны у бруствера, интерполовцы устремились в сельву, на которую уже опускались стремительные тропические сумерки. Они обогнули скалу и углубились в непроходимую чащу, которая с каждым метром становилась все влажнее. Под ногами зачавкало. Почва колебалась.
– Болото, что ли? – догадался Иван.
Вадим выстрелил в воздух для острастки. Где-то вдали послышались крики и улюлюканье правительства.
– Догоняют, – сказал Вадим и выпалил снова.
– Вперед! – скомандовал Иван.
Но не успел он сделать трех шагов, как почва разверзлась под ним, и Иван по пояс провалился в трясину.
– Вадим, помоги! – крикнул он, держа винтовку над головой.
Вадим бросился к нему и тоже провалился в двух метрах от товарища. Они торчали из болота, как два грибка-подберезовика, и не могли ничего поделать. Трясина медленно засасывала их.
– Пропали, Иван, – сказал Вадим.
– Пропали, Вадим…
Шум кабинета министров нарастал, уже стали слышны отдельные голоса: «Господа, может, хер с ними?!» – фальцет министра торговли. «Я вам покажу хер с ними!» – бас министра обороны.
Но хер действительно был с ними. Херовое положение, лучше не скажешь.
Внезапно из-за большого валуна, торчавшего неподалеку, появился странный волосатый человек, одетый в звериные шкуры. Он был поразительно похож на Робинзона Крузо. В руках он зачем-то держал старинный фотоаппарат на треноге.
Робинзон крадучись приблизился к терпящим бедствие и с интересом принялся их разглядывать.
– Спасите нас, пожалуйста, – попросил Иван.
– Министры? – осведомился незнакомец.
– Нет.
– Откуда же вы?
– Из России, – сказал Вадим.
– Здесь все из России, – желчно парировал Робинзон. – Чем занимались в России?
– Я в милиции служил, а он из КГБ, – простодушно доложил Иван.
