– Рейс из Иркутска прибыл?
– Нет еще.
– А когда?
– Как прилетят, так и будет.
– Понятно…
Он отошел к стене, поставил коробку на пол. По тому, как он управлялся с нею, было видно, что коробка пуста.
Рядом стояла увядающая женщина с увядающим букетом.
– Вы тоже иркутский встречаете? – спросил мужчина робко.
Она вздрогнула, отчего с букета осыпалось на пол еще несколько лепестков.
– Это безобразие! Опаздывает на двое суток.
– Иркутский? – испугался он.
– Ташкентский! Ташкентский! У меня цветы вянут.
Лепестки бесшумно падали на пол.
– А вы узнайте, – жалостливо посоветовал он.
– У кого? – она презрительно посмотрела на него. – В этом аэропорту даже начальника нет!
– Как же они… без начальника?.. – мужчина совсем сник.
– А вот так! – торжествующе сказала она и вдруг, с ненавистью взглянув на букет, швырнула его в урну.
Официант в плохо отутюженном смокинге появился за стеклянной дверью ресторана и перевернул табличку. Было «Ресторан закрыт», стало «Ресторан открыт». Он распахнул дверь и отодвинулся в сторону, приглашая пассажиров зайти.
В ресторан стали втекать первые посетители. В их числе была и группа гастролирующих музыкантов: певица Валентина, администратор Аркадий, пожилой саксофонист Виктор Иванович и молодой барабанщик Толик… Они заняли стол. Певица взяла меню.
Официант подошел к ним.
– У нас еще ничего не готово. Плита разогревается, – сообщил он.
– Зачем же вы открываете? – недовольно сказала певица.
– Расписание, – пожал он плечами.
– Вы бы лучше летали по расписанию! – вскипела она.
– Валентина, не нервничай, – примирительно сказал саксофонист. – У ресторана одно расписание, у плиты другое…
– У самолетов – третье, – подхватил Аркадий.
– Как вас зовут? – обратился саксофонист к официанту.
– Иннокентий.
– Вот что, Кеша. Сидеть мы здесь будем долго. Пока не улетим, – начал саксофонист.
– У меня смена кончается в восемнадцать, – оказал официант.
– Значит, передашь нас сменщику.
– Да вы что?! Намерены здесь до вечера сидеть?! – опять разнервничалась певица. – У нас вылет через два часа.
– Блажен, кто верует… – сказал Аркадий.
– Ты не торопись, Кеша, – не обращая внимания на них, продолжал саксофонист. – Пока плита разогревается, принеси-ка нам закусочки. А как с этим делом? – он изобразил двумя пальцами «стопарик».
– Ну, вы же знаете… – развел руками официант.
– Понятно, – кивнул саксофонист.
Официант удалился.
– Я лично здесь сидеть не намерена, – сказала Валентина. – К обеду я должна быть в Иркутске.
– К завтрашнему обеду, – уточнил администратор.
– Почему? – удивилась она.
– Сегодня, летать не будут. Сегодня должны назначить начальника. Завтра он выйдет, и мы улетим…
– Или не улетим… – благодушно добавил саксофонист. – Чем здесь плохо? Закуска та же, что в Иркутске, – он указал на приближающегося с подносом официанта.
– Аркадий, ты откуда про начальника знаешь? – спросил Толик.
– У меня профессия такая, Толик. Ты на барабанах стучишь, ты ничего знать на обязан. А я администратор… Я даже знаю, кто будет новым начальником аэропорта.
Официант, уже расставлявший на столике закуски, насторожился, прислушиваясь к разговору.
– Кто? – спросил саксофонист.
– Лунев.
– Вот уж нет! – не выдержал официант. – Горохов будет. В крайнем случае – Афанасьев.
– Он мне говорит! – кивнул на официанта Аркадий.
– Кеша, рюмочки, пожалуйста, – попросил саксофонист.
Официант поставил рюмки.
– Только по-тихому, – сказал он.
– Да какая разница! Разница-то какая! – воскликнула Валентина. – Горохов! Лунев! Мы их как не видели, так и не увидим! Нам главное – вовремя вылететь!
– Ошибаетесь, Валентина Григорьевна, – заметил администратор. – Неглубоко копаете.
– А у нас с собой было, – саксофонист опустил рюмку под стол и налил из фляги, не вынимая ее из внутреннего кармана пиджака.
Официант Иннокентий с нервной прямой спиной вошел в служебное помещение ресторана. Там у стойки буфета ожидали очереди на раздачу старый официант и молодая официантка в наколке. Толстая буфетчица резала ветчину.
Иннокентий остановился, выдержал паузу, сказал значительно:
– Говорят, Лунев будет.
– Типун тебе на язык! – вздрогнула буфетчица.
– Откуда знаешь, Кеша? – спросила официантка.
– Фраер один сказал.
– На то он и фраер! – рассердилась буфетчица. – Горохов будет, Петр Герасимович, сто лет его знаем. А ты – Лунев… Кто это – Лунев?
– Пилот. Командир корабля, – сказал старый официант.
– Который непьющий, что ли? – спросила буфетчица.
– Он.
– А ведь верно! – вспомнила молодая официантка. – Раньше всегда заказывал чанахи, водку не заказывал.
– Ну? Где вы видели непьющих начальников?! – сказала буфетчица.
– Ну, сейчас-то не выпивают, – заметил старый официант.
– Ага, держи карман! – сказала буфетчица. – Дома пьют, запершись… Лунев! Фу, ты, господи! – она двинула тарелку с ветчиной по стойке.
– Если Лунев придет, нам всем крышка. Говорят, мужик крутой, – задумчиво сказал старый официант.
– А что он нам? У нас другая система, – сказала буфетчица.
– Вот нашлет он на вас, Ирина Семеновна, народный контроль, тогда узнаете – какая у нас система! – засмеялся Иннокентий.
– Система у нас одна – социалистическая, – строго заметил старый официант и удалился с коньяком.
– Не надо лозунгов! – крикнула вслед буфетчица. – Ну что ты скажешь?! А?! Совсем распустились!
По радио объявили: «Внимание пассажиров! Произвел посадку рейс 4508 из Иркутска».
Иннокентий, молодая официантка и буфетчица прослушали объявление, окаменев.
– Это что-то новенькое… – официантка подхватилась, побежала в зал.
– Вот! А вы говорите, – гордо произнес Иннокентий.
– Не может быть… – прошептала буфетчица.
Пассажиры иркутского рейса толпой входили с перрона в аэровокзал. Человек с коробкой, снова подхватив ее под мышку, вглядывался в их лица. Рядом обнимались, раздавались восклицания, приветствия…
