Барбара щелкнула замком, распахнула дверь.
В коридоре стояли трое: Николай, проводница и бригадир поезда в форме железнодорожника и в фуражке.
– Простите, мисс. В вашем купе едет безбилетный пассажир,– произнес Николай, пытаясь заглянуть за плечо Барбары.
– Это ошибка. Здесь никого нет, – хладнокровно парировала Барбара.
– Но мы слышали русское пение, – продолжал он, вдвигаясь в купе и обшаривая глазами полки. – Где он? Где Алексей?
– Это мы пели. Мы разучиваем русские песни, – внезапно вступилась Джесси, вырастая перед Николаем во весь рост.
Она была выше Николая на полголовы. Поводя плечами, негритянка буквально выперла Николая в коридор, напевая на ломаном русском языке:
Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что льюбишь менья, что льюбишь менья…
– Но где же Алексей? – чуть не плача, воскликнул Николай.
– Он ушел спать, – махнула рукой в сторону Барбара.
– Куда – спать?! Ему негде спать! – вскричал Николай по-русски.
– Пошел в общий вагон. Наверняка, – шепнула проводница.
– Если Телегин его пристроил – башку сверну! – пообещал бригадир, и вся компания двинулась дальше – искать Алекса.
Барбара задвинула дверь, победоносно взглянула на друзей.
– Алекс, вылезай! Мы их обманули! – позвала она.
Стебликов, кряхтя, вылез из укрытия и прыгнул вниз с верхней полки прямо в объятия Барбары. Американцы радовались, как дети. Тут же было налито шампанское, они молчаливо чокнулись, как заговорщики, и шепотом, сблизив лица, спели:
Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что любишь меня, что любишь меня…
– Тсс! – приложил палец к губам Алекс. – Варя, ну ты молоток… – расслабленно протянул он, положив руку на плечо Барбары.
– Молоток? – переспросила она. – Вот из ит – молоток?
– Это чем бьют. По башке, – показал он, и все счастливо рассмеялись.
Барбара осмотрелась по-хозяйски, секунду подумала, потом решительно указала на свою полку.
– Алекс будет спать здесь, а мы с Джейн устроимся вместе, – после чего попыталась перевести это Стебликову. – Алекс… слип… хиэ…
– Нет-нет, – замотал он головой. – Я пойду. Туда, – указал он на дверь.
– Но тебе же негде ночевать?
– Ничего… Пристроюсь где-нибудь. Мне главное – Бологое проскочить. После Бологого уже не высадят… Спасибо вам… Сенк ю вери мач…
Он раскланялся, вышел в пустой коридор. Барбара последовала за ним. Дверь купе за нею закрылась.
Они остались вдвоем в полутемном грохочущем коридоре и, взглянув друг на друга, обнялись, как после долгой разлуки. Барбара подняла лицо, сорвала очки, и Алекс поцеловал ее в губы долгим томительным поцелуем.
– Ну, Варя… – выдохнул он, оторвавшись.
– Ай лав ю… – прошептала она, снова впиваясь в него губами.
Он почувствовал, что она дрожит от страсти, еще крепче прижал ее к себе.
Барбара оглядывалась, как бы чего-то ища, по лицу ее было видно, что она напряженно ищет выхода из создавшейся ситуации.
– Ве-э?.. Ве-э?..– шептала она.
– Негде, Варя… – печально развел он руками.
Алекс вновь привлек ее к себе, как вдруг глаза Барбары расширились от страха. Она поспешно нацепила очки.
– Смотри! – она указала рукою за спину Алекса.
Он оглянулся. В конце коридора маячила фигура Николая. Тот тоже их увидел и направился к ним, не очень даже и спеша, ибо выхода у беглецов не было.
– Бежим! – воскликнул Алекс, хватая ее за руку и устремляясь в противоположную сторону.
Они стремглав бросились по коридору к выходу из вагона. Николай побежал за ними.
Беглецы проскочили площадку между вагонами, и Алекс находчиво защелкнул замок. Николай уже бешено рвал дверь, но она не поддавалась. Алекс состроил ему рожу через стекло, Барбара в восторге аплодировала. Николай за стеклом беззвучно шевелил губами, изрыгая ругательства.
Поняв, что дверь не открыть, Николай бросился в служебное купе будить проводницу – ту самую, молодую и смешливую, к которой просился Стебликов в Москве.
– Быстрее! Открыть дверь! Срочно! – он сунул ей под нос свое удостоверение.
Проводница, ничего не понимая, поспешила открывать, нашаривая в кармане ключи.
Алекс с Барбарой побежали дальше. В конце следующего вагона Алекс распахнул дверь туалета, вопросительно взглянул на Барбару. Она жалко улыбнулась – что же делать, если так… Алекс решительно мотнул головой, со злостью захлопнул дверь и повлек Барбару дальше.
Они оказались в спальном вагоне. Посреди коридора светилось открытое купе. Алекс направился туда. Барбара неуверенно последовала за ним.
Они услышали, как бьется Николай в очередную дверь, которую Алекс не забыл защелкнуть.
Алекс вырос в дверях спального двухместного купе и увидел двух мужчин – молодого и старого – которые мирно сидели за столиком и беседовали за бутылкой коньяка. Ни слова не говоря, Алекс шагнул в купе, затащил за собой Барбару и задвинул дверь.
– Что такое? Вы ошиблись! – вскричал молодой человек.
– Тсс! – сделал ему знак Алекс и погасил свет, оставив в купе только синий ночник.
– Послушайте! Что вы делаете? – недовольно спросил старый.
– Я вас умоляю – ни слова. Я сейчас всю объясню. Ради Бога, извините, – умоляюще прошептал Алекс и приник ухом к двери.
Николай в это время прорвался в вагон с помощью новой проводницы, распахнул туалет, осмотрел его и побежал дальше. В конце вагона он снова подергал ручку туалета. Тот был заперт.
– Откройте! Я требую именем Союза Советских Социалистических Республик! – взревел Николай, колотясь в дверь.
Дверь открылась. Из туалета вынырнул маленький испуганный вьетнамец, на ходу застегивая штаны.
– Сорри! – рявкнул Николай, устремляясь дальше.
Вьетнамец испуганно затрусил по коридору и укрылся в своем купе.
Алекс же, переждав опасность, отлепился ухом от двери и смущенно улыбнулся ничего не понимающим хозяевам.
– Простите еще раз… Меня зовут Алексей, а это Барбара. Она американка, по-русски не говорит… Дело в том, что у меня нет билета, а я еще пою…
– Нам-то что? – напористо вскричал молодой. – Сергей Ильич, что за номера?! – обратился он к старику.
– Погоди, Андрюша… Если наш мужик посреди ночи врывается к незнакомым людям с американской женщиной, то для этого должны быть очень веские основания… – добродушно проговорил Сергей Ильич. – Вы присаживайтесь, присаживайтесь…
