Она и так затянула до предела. Парни с исцарапанным самолюбием уже волками друг на друга смотрели. Еще немного — на лес заглядываться начнут, а там и сбегут. Оба.
— Нет, Наташка, этого я не понимаю. Как так — не можешь выбрать?! — возмущалась подружка Рита. — Кто-то же один всегда нравится больше!
Вместе с Ритой они перебрали целую кучу журнальчиков в глянцевых обложках, выискивая тесты на совместимость, гороскопы и тому подобные хиромантии.
— Но ведь оба хорошие, — вздыхала Наташа.
Ни гороскопы, ни хиромантии не помогли.
Все возможные аргументы заставляли ее выбрать Андрея. Он — красавец, умница, с чувством юмора. С собственной квартирой, с машиной (ничего, что в кредит, сейчас вся молодежь так живет). Перспективы — самые радужные, да и в целом — праздничный человек, с ним везде и всегда легко. Сказка, а не парень!
А в Илье, если разобраться, нравилось-то ей только одно — взгляд.
Было в этом нечто такое… из области предчувствий, а не чувств. Из какого-то слоя подсознания, где слова бессмысленны и пусты.
Один взгляд этого парня — и что-то внутри нее будто бы вставало на место. Из хаоса и темноты рождался спокойный порядок, умиротворение. Один взгляд возвращал целостность и уют, как мамины хлопоты в детстве, когда Наташа заболевала ангиной. Мамина прохладная рука ложилась на лоб — и отступали озноб, жгучая боль в горле, страх — уходило все раздражение внешнего мира. Оставались: лампа, укрытая платком, горячий чай с малиной, сказки на прикроватной тумбочке и тихий, спокойный мамин голос.
Но вот при чем тут Илья? Если рассудить трезво, такой наборчик ощущений по жизни мог оказаться не более чем наваждением. Ведь совершенно необъяснимо, откуда они брались, эти ощущения?
Они просто возникали, когда Илья был рядом, — как мираж на асфальте возникает в жаркую погоду. Но блеск воображаемых лужиц на раскаленной дороге не означает, что вы и впрямь гуляете по воде или сумеете когда-нибудь этой водой напиться. Мираж проходит.
Чтобы порвать с Ильей — не хватало ерунды: решимости. Да, необходимо порвать. Нельзя тянуть до бесконечности пустые и безнадежные отношения. Она понимала это, но…
Однажды настал все-таки день Ч. Позвонил Андрей, и она уже по голосу его почувствовала: кризис. Перелом, который сметет все ее робкие, осторожные суждения.
Андрей позвал ее в ресторан, дорогой и очень известный, в котором они до сих пор ни разу не бывали. В этом ресторане и нельзя бывать «просто». Туда ведь не есть ходят — туда ходят, чтобы памятно отметить перемену статуса. Столики заказывают за месяц, ожидая в очереди из солидных и богатых клиентов.
При всей своей внешней легкости, Андрей — человек традиций. Серьезные жизненные шаги совершает весомо и обстоятельно.
Если будут цветы — то непременно розы. Если кольцо — то с бриллиантом. Если вино — то шампанское… Что еще? Наверное, коленопреклоненная поза — что-то такое, из рыцарских времен.
Наташины щеки загорелись при мысли о предстоящем событии.
— Конечно! Я очень рада. Только…
Глупо, но она не стала ничего придумывать и объяснила все, как есть.
Буквально пять минут назад звонил Илья Зайченко, предложил эксклюзивную экскурсию по месту археологических раскопок на Охте. Последние две недели он работал там с отрядом волонтеров. Они откопали древнюю крепость, Илья вызвался показать ее Наташе. Любопытно же! Она согласилась. Не могла отказаться.
Андрей отреагировал достойно:
— Какие пустяки, солнышко! Зачем отказываться от удовольствий? Мы всё отлично успеем. Пойдем на эти раскопки вместе!
Почему бы и нет, подумала Наташа. Вот как раз подходящий случай мягко дать понять Илье, что ее отношения с Андреем переросли в нечто такое, с чем другим теперь придется считаться.
И не надо мучиться, слова подбирать. Илья сам поймет. Догадается.
— Отлично! Тогда…
— Без двадцати два на «Новочеркасской», — сказал Андрей, и Наташа согласилась.
А как иначе? Не бывает в любви равнобедренных треугольников.
* * *
— Ну, вот, здесь всё и случилось, — пояснил Илья, обведя рукой вокруг. — Могу показать детально.
Раскопки представляли собой глубокий, в полтора человеческих роста, вытянутый на сотню метров карьер под огромным белым навесом; они спустились туда по деревянным сходням. Яркие флажки, натыканные повсюду, обрисовывали границы различных культурных слоев; круглые метки с цифрами обозначали уровни.
В раскопе никого не было: все, кто трудился на участке, ушли в административный корпус на обед.
— И что такое «всё» здесь случилось? — спросил Андрей, поглядывая в сторону Ильи колючими глазами.
Еще наверху, когда они трое встретились у входа на огороженную площадку, Андрей демонстративно обнял Наташину талию и руку не убрал, хотя идти в обнимку по узкому шатучему настилу было неудобно. Чисто технически, конечно. На внимательный взгляд Ильи Наташа ответила открытым вызывающим взглядом: да, все правильно. Его рука на моей талии — и это нормально!
Илья ничем не выдал своих чувств по этому поводу.
— Так что именно «всё» здесь случилось? — повторил Андрей, глядя на Илью победителем.
— Вообще-то многое, — ответил Илья. — Идемте.
И они пошли по длинным отмосткам в глубь карьера, то спускаясь, то поднимаясь по остаткам каменной кладки, поворачивая то вправо, то влево.
Внутри карьера голоса звучали приглушенно: звуки поглощала земля. Воздух, насыщенный влажными испарениями почвы, настораживал густым странным ароматом, где к смутно знакомым запахам мокрого железа, глины, ила, гниющей органики примешивались неизвестные запахи незнакомых вещей.
— Запах времени, — пошутил Андрей.
Скорее, могилы, подумала Наташа, но вслух не сказала.
В раскопе царило полное безмолвие. Для жителей мегаполиса отсутствие шума, само по себе странное, настораживало, вызывало непривычную неуверенность в себе.
Неизвестность, чужая земля… или, вернее, чужое время — вот куда они шли, с каждым шагом погружаясь в другую эпоху.
И встречавшая их тишина вовсе не была равнодушной.
— Люди обитали здесь еще в каменном веке. Мы отыскали следы их стоянок. Когда-то, на заре времен, эту землю заливало море. Как только оно отступило — человеческие племена принялись обживать берег.
Илья рассказывал увлеченно, и даже Андрей, не склонный серьезно относиться к тому, что делает и говорит соперник, слушал внимательно.
— Представляете, как-то раз мы тут даже снег нашли. Доисторический. В тридцатиградусную жару откопали целый пласт, заполненный снегом.
— И что вы с ним сделали? — поинтересовался Андрей.
— Часть отправили в лабораторию воды. А часть… Слепили снеговика.
