Час от часу не легче. Сергей Иваныч нерешительно отвечал на улыбки, стараясь не подымать взгляда. Зачем же они все это ему рассказывают?!
Он уже мысленно считал, на сколько его могут посадить, когда выяснится, что государственные секреты были доверены совершенно не тому лицу, для которого предназначались. Ведь не может же быть, что именно он, студент Данилушкин, заслужил такую честь ни с того ни с сего?!
В нем зрели отчаяние и протест.
Но раскрыть рот было страшно. Что же делать-то?
— Вы, конечно, понимаете, Сергей Иваныч, что такие богатые возможности в плане криогенной среды… А тем более возможности — в любом случае необходимые к поддержанию, потому что — куда деваться? Деваться абсолютно некуда! Как говорится, полез в кузов — не говори, что не груздь, — хихикнул тот, что повыше. Сергей Иваныч слабо хихикнул тоже, ничего не поняв из сказанного.
Он вообще уже не знал, что думать, и решился не думать совсем ни о чем, кроме как о возможности удрать.
В этот момент тот деятель, что повыше, деликатно притормозил студента, взяв за рукав.
— Мы пришли. Криогенный зал номер 25,— сказал темнокостюмник и нажал какую-то кнопку перед тяжелой металлической дверью.
Дверь пощелкала чем-то и приоткрылась. Двое мучителей втащили Сергея Ивановича внутрь, крепко схватив его под локти.
Поначалу студент ничего не увидел, кроме клубов пара, какие бывают обычно в банной парилке.
«Но не в подземную же баню вели меня эти двое?!» — удивился Сергей, и тут ощутил, что пар был… холодный! Дышать стало как будто труднее — в легких покалывало, словно на сильном морозе в зимний день.
— Не волнуйтесь, Сергей Иваныч. Мы сейчас наденем спец-костюмы.
Слева открылись металлические шкафчики. Предполагаемые кагэбэшники вытащили из шкафчиков три костюма, похожие на костюмы химзащиты (на военной кафедре были такие), облачились сами и помогли одеться своей жертве.
Затем они открыли еще одну металлическую дверь, за ней другую, стеклянную, и оказались в огромном, бесконечном зале, столь тускло освещенном, что Сергей даже не сразу смог разобрать, что же он видит перед собой. А когда разобрал — зажмурил глаза от ужаса!
Весь зал был битком забит синими голыми людьми.
Заиндевевшие мертвые тела громоздились на металлических полках, составленных стеллажами, одна над другой. И стеллажи эти простирались в темноту вверх и вдаль, теряясь где-то в бесконечности.
Холод в зале ощущался слабо — видимо, спецкостюм чем-то отличался по конструкции от костюма химзащиты. Однако Сергея Данилушкина от увиденного затрясло так, что, казалось, зубы сейчас раскрошатся. «Если это морг, то что-то великоват, — мелькнула в голове отвлеченная мысль. — Но для тебя-то тут точно местечко найдется!» — догнала ее другая, более конкретная.
А за спиной кто-то из тех двоих произнес:
— Что ж вы, Сергей Иваныч?! Нам уже немного осталось…
Они потащили его за собой. Свернули налево и каким-то узким коридорчиком вышли в другое помещение, отгороженное от грандиозного морга массивной деревянной дверью.
За дверью была… лаборатория, решил студент. Здесь высились шкафы, громоздились столы с какими-то приборами. Кое-что из оборудования Сергей узнавал: осциллографы и рентгеновские установки, например. Но другие приборы казались ему чем-то фантастическим или вопиюще нелепым. Бросился в глаза большой телевизор, встроенный в шкаф с магнитофонными бобинами на дверцах. Какой идиот мог соорудить подобное?!
Но даже это не удивило его так, как совершенно невообразимые, странные стеклянные камеры, наполненные электрическим светом. В просторном помещении камер было около пятнадцати, и в десяти из них лежали голые люди.
В этот раз они были не синие, а нормального человеческого цвета. Зато с ног до головы опутаны проводами и датчиками. Люди лежали с закрытыми глазами, не шевелясь, и Сергей не мог понять: спят они или мертвы. Вокруг камер ходили люди в спецкостюмах, что-то наблюдая, записывая показания приборов или настраивая их.
Когда Сергей с сопровождающими вошел в лабораторию, все, как по команде, повернули головы навстречу вошедшим. Сергей ощутил, как из-под масок на лицах в него буквально впились несколько десятков пар пытливых глаз.
— Здравствуйте, товарищи! — громко сказал в пространство тот из кагэбэшников, что повыше. Люди в спецкостюмах молча кивнули и продолжили прерванные занятия.
Второй кагэбэшник, с синими глазами, сказал Сергею:
— Вот мы и на месте. Это ПРОЕКТСЛИПЕР!
Сергей почувствовал, что вот тут-то и решится его судьба, и уже стал собираться с силами, чтобы, наконец, что-то возразить, но синеглазый радостно указал на одну из камер-саркофагов и заявил, улыбаясь:
— Ну как, нравится? Выбирайте себе камеру. Хотите, вот эта крайняя будет ваша?
То есть ему предлагалось лечь в саркофаг. Стать одним из этих — голых, не-поймешь-живых-или-мертвых людей.
Такой решительной конкретики студент Данилушкин уже не стерпел. В голове у него окончательно помутилось, замельтешили перед глазами черные мухи, зазвенело в ушах, и он хлопнулся в обморок, представив себе, как до скончания дней своих, вместо того чтобы радоваться жизни, гулять с девушками и защищать, как мечталось, диссертацию, пролежит в стеклянном гробу, ожидая… неизвестно чего.
И что-то темное, огромное, бесконечно страшное, зовущееся Бездной (откуда-то он это знал), ежедневно целует его взасос всеми своими холодными датчиками и электрическими присосками — прямо в сердце, в печень и в мозг…
Очнулся Сергей в темноте, лежа на какой-то твердой поверхности. Его подташнивало. Мучаясь и содрогаясь, он смотрел, как, то и дело качаясь, выползал откуда-то слева неяркий луч света. И что-то там бормотало… Первые мгновения свет и голоса в его сознании сливались в одно целое, неделимое понятие.
— И все-таки: почему не проверили документы?!
— Да мы же объясняем, Антон Терентьевич! Все совпадало тютелька в тютельку!
— Какие тютельки, если он шатен? Шатена от брюнета не отличаете?! — возмущался невидимый Антон Терентьевич, которому Сергей почему-то сразу стал сочувствовать больше, чем его собеседникам. Тем, которые оправдывались в два голоса наперебой.
— Объект стоял у второй колонны слева; в синем полосатом галстуке, белой рубашке, черных лакированных ботинках…
— Журнал «Знание — сила» держал! Все, как было оговорено! В точности!
— …объект трижды посмотрел на часы, строго в соответствии с назначенными временными промежутками: в шестнадцать десять, шестнадцать двадцать пять и шестнадцать сорок пять…
— И отзыв ответил, как положено! Мы ему: «У вас «Полет»?» Он нам: «Нет, «Командирские», дедовы!»
— Кроме того, он тоже Сергей Иваныч! Пошел же за нами, как ягненок, не удивился, не протестовал, не спросил ничего!..
