Ошарашенный Адашев внимательно посмотрел на Пашкова и действительно стал читать. А возбужденный, взволнованный Олег Владленович принялся расхаживать между стеллажами.
— Вот это да! Теперь только бы Шурка выздоровел… Знаете, у меня просто гора с плеч! Если бы не Шурка, пацан… Теперь ясно, что среди наших убийц нет! А то косились же все друг на друга, на меня.
Мысли Олега Владленовича, радостно взметнувшись, налезали одна на другую.
— Нет, но это же надо! Если б только не Шурка — я б считал, что это везение. Какой случай! Ведь все уверены же были, что это легенды. Враки, россказни дурачков!
— А что, про такой кинжал кто-то рассказывал? — осторожно спросил Адашев. — Я, конечно, не специалист, но…
— Ох! — скривился Олег Владленович. — Слушайте сюда. Основной задачей организации «Вервольф» была месть. Нацисты создали ее уже в конце войны, когда поражение публично никто не признавал — партия боролась с паникерами и тщательно прореживала свои ряды, отсеивая «слабовольных». За неверие в победу нациста могли и расстрелять. Но уже каждый чуял всеми фибрами души — от рядового солдата до верхушки Вермахта: дело пахнет керосином!
Именно тогда рейхсфюрер Гиммлер поручил обергруппенфюреру СС Гансу-Адольфу Прютцману сформировать на всех оккупированных территориях боевые отряды «Вервольфа», наделив их особыми полномочиями. И особым, специально для них разработанным, снаряжением… В нацистской Германии не жалели средств для победы, во всем и везде был свой смысл, символика и особенности. Вы знаете, например, что у каждой нацистской службы имелась особая униформа и холодное оружие? Даже служба егерей обзавелась красивыми кинжалами, а для офицеров подразделений СД и СС, для элиты — оружие строго регламентировалось, в соответствии с иерархией…
«Вервольф» означает «волк-оборотень». Лозунг бойца-вервольфа призывал: «Преврати ночь в день, а день в ночь!» Они должны были бить врага даже на завоеванных территориях, уничтожая хитростью, коварно притворяясь своими! Вы только представьте уровень человеконенавистничества Гитлера: убивать после проигрыша в войне. И эту бессмысленную бойню нацисты считали делом чести!
Хитрая немецкая наука изобрела для организации оборотней специальное вооружение. Тоже с символическим смыслом — оно могло верно служить своему владельцу, но в руках недруга оборачивалось против него же. Оно служило тому, кто знал его секрет. Случайных людей оно должно было убивать само.
Говорили, что внутрь кинжала немцы вставляли специальные полые трубки и заливали их ртутью. Не знаю, это надо исследовать… — Пашков приблизился к столу… но, среагировав на предупреждающее мычание Адашева, в руки кинжал не взял.
— Им можно безнаказанно резать и колоть противника с близкого расстояния. Но только не метать. Ни в коем случае! Жидкая ртуть переливается внутри трубок, нож стремительно меняет центр тяжести, и — обратите внимание, какое острое лезвие! — подобно бумерангу, летит назад — в сторону, противоположную той, откуда бросили.
Я так понимаю, Шурка Емельянов — а он пацан шустрый, — раскопал в коробке нож… Не знаю, зачем он туда полез, дуралей. От скуки, должно быть. Он и минуты спокойно не посидит! В общем, нашел и не удержался от соблазна. Решил кинуть разочек такой замечательный, взрослый настоящий ножик…
— Да, — согласился Адашев, невольно любуясь окровавленным орудием смерти. — Такой красавец. Сам в руки просится…
— Не надо! — вздрогнул Пашков. Он тоже, как зачарованный, стоял над кинжалом, глядя на волка. Глазки зверя злобно поблескивали.
— Но я обязан это забрать! — возразил Адашев. — И приобщить к делу. Это ж орудие преступления, как-никак! Иначе как я дело закрою?
— Но… как же…
— Не волнуйтесь, товарищ Пашков! Ножик этот фашистский никуда не денется. Следствие завершим — обратно в музей вернется. Будете исследовать в свое удовольствие.
— Но вы… Это же…
— Да, да. Со всеми предосторожностями! Можете не сомневаться. Как говорится: кто предупрежден, тот вооружен! Я знаю. — И, обернув кинжал пакетом, следователь Адашев сунул «вервольф» в карман.
— Ну, я пойду? До свидания, Олег Владленович!
Но больше они с Олегом Пашковым не свиделись.
Шура Емельянов вышел из больницы спустя две недели, с ним все обошлось, по счастью. Только небольшие шрамы остались, которые, как известно, украшают мужчину.
А вот капитан Адашев, как объяснили Пашкову в управлении, когда он, обеспокоенный, начал названивать и интересоваться, — погиб при исполнении от рук неизвестных мерзавцев.
Его зарезали насмерть на следующий день после того, как он забрал орудие преступления из запасника музея. Кинжал «вервольф» пропал. В милиции о кинжале ничего не знали и даже не поверили в его существование. Все попытки Пашкова объяснить и рассказать ведомство внутренних дел с негодованием отвергло. Оно и понятно. Единственное убедительное доказательство — сам кинжал — исчезло.
Поэтому только Пашков догадывался, кто виновен в этом «глухом» убийстве, так и не раскрытом, закопанном в пыльных архивах МВД навсегда.
Организацию «Вервольф» ликвидировали в 1946 году, но, как и многое в этой последней войне, она оставила чудовищные следы на земле даже и после своей смерти.
Старые вещи
Тишинская площадь
Тишинский рынок… Он смотрелся анахронизмом уже в семидесятые годы. Унылые, облезлые деревянные прилавки под навесами — точь-в-точь торговые ряды средневековой Москвы или колхозный рынок где-нибудь в районном Забубенске. Это было, наверное, самое неподходящее соседство для авангардистского памятника из переплетенных букв.
[12]
Но памятник поставили именно здесь. Таксисты обозвали его «татуированным членом», и он сделался местной достопримечательностью, дополнительным городским ориентиром. («Куда? На Тишинку? А, это к Члену? Лады, понял!»)
По московскому обычаю совмещать несовместимое, собирать и ассимилировать все случайное, мозаичное, в нечто искренне органичное, типично московское, они ужились; авангард и блошиный рынок старья долгие годы шли по жизни вместе.
И было в этом нечто символически-судьбоносное… Ибо — неисповедимы пути моды!
Тишинку обожали московские стиляги. Это они первыми освоили ее, проторили пути. Еженедельно московские модники и модницы прочесывали рынок в поисках добротных, хотя и вышедших из употребления вещиц. Солдатские шинели, пестрые галстуки, лаковые туфли на пуговицах, пиджаки с ватными плечами, бабушкины шали, шапки-пирожки из каракуля, лисьи шкурки со стеклянными глазками — все это покупалось за копейки, с восторгом переделывалось, перелицовывалось и выводилось в свет.
