Вскоре она и вовсе перестала что-либо чувствовать; сознание сделалось похожим на куски разрезанной кинопленки. То она видела перед собой смеющееся лицо Инны — вместе они сидят в институте на лекциях и переглядываются со знакомым мальчиком; то возникали вокруг белые стены какой-то комнаты, и она чувствовала на коже обжигающий свет лампы. То вдруг оказывалась дома, на родительской кухне — ела яблочный пирог, приготовленный мамой, раскачиваясь на стуле.
«Не наклоняй, держи ровно!» — говорила ей мама, но Жанна не успевала понять, чего именно от нее хотят, потому что откуда-то из черноты появлялось чье-то лицо, расплываясь таким мутным пятном, что невозможно было определить даже — мужчине оно принадлежит или женщине.
Все вертелось и прыгало, и тошнота подступала от этой круговерти, как на американских горках.
— Приходит в себя. Нужен еще укол, — слышала она будто сквозь вату. Но тут же начинала сомневаться: действительно ли она слышит этот густой мощный голос, или он ей мерещится?
— Добавьте два кубика. И сразу препарат Б-13…
«Какая-то ахинея. При чем тут кубики?» — хотела спросить Жанна, но голоса не было, и губы не слушались. Это ее не напугало. Услышав о кубиках, она вспомнила, как они вместе с Инной и другими ребятами строили домики из конструктора в детском саду. «Я в домике, я в домике», — вспомнила она, обрадовалась… и заснула.
А когда проснулась, уже ничего не помнила о своей предыдущей жизни.
Ее дело было — держать брезентовую спортивную сумку, пока тетя Таня везет инвалидную коляску по вагонам. «Ты, Катенька, племянница дорогая, инвалид — видишь, у тебя ножек нет. Тебе нужны протезы, а кто нам их даст? Надо работать, людей просить… Вот люди дадут нам денежек, мы и протезы тебе купим», — втолковывала ей «тетя».
«Катя» кивала и сидела в инвалидной коляске смирно, со скорбным лицом, поджимая под себя ноющие от боли культи. Зябко кутаясь в драненький плед, она улыбалась пассажирам. Особенно тем, к кому чувствовала благодарность, кто кидал в ее сумку бумажные купюры. Потому что за мелочь — металлические деньги — тетя Таня ее наказывала, не давая кушать…
Когда спустя два года какая-то девушка внезапно бросилась к ней в электричке, крича: «Жанка! Это ты? Что с тобой сделали? Ты меня не узнаешь? Я же Инка!» — она страшно перепугалась и не хотела разговаривать с этой странной незнакомкой. Только отворачивалась и лепетала: «Я в домике! Я в домике!»
Тетя Таня убежала, бросив ее на произвол судьбы, а незнакомка все плакала и плакала, обещая отвезти ее к каким-то родителям, которые на самом-то деле давно умерли.
Ей было очень страшно.
* * *
Каждый год в Москве исчезают тысячи людей, и судьба сотен из них остается неизвестной. Кто знает — сколько этих пропавших испытали на себе укол зловещего шприца с одурманивающим препаратом!.. Действуя выборочно и тайно, под прикрытием толпы, кто-то продолжает лишать людей памяти, жизни, семьи, будущего, свободы. Страшно подумать, но это бизнес.
Ничего… личного.
Закон жанра
Капотня
Обычно люди не осознают, как легко, заступив за край повседневности, попасть в гибельную зону, в которой ВОЗМОЖНО ВСЕ. Колея, которую человек протаптывает на своем жизненном пути, дарит ему ложное чувство ясности, как будто сама по себе она способна придавать устойчивости.
Но это не так.
И ведь какая малость, какой пустяк может обрушить человеческую жизнь, изменив однажды ее плавное течение — поразительно!
* * *
Андрея Львовича Ковалева укусил собственный кот.
Случилось это на даче. Ковалев с женой приехал за город, чтобы насладиться природой и провести с пользой для хозяйства и души отпускную неделю между майскими праздниками. Любимый домашний питомец, толстый бело-рыжий пушистый тиран по кличке Фима прибыл на дачу вместе с семейством, развалясь на заднем сиденье хозяйского авто.
Почуяв солнышко и свежую весеннюю травку, Фима оживился и пошел обследовать близлежащую местность. Опеки и надзора за собой он не терпел. Вернулся кот только поздним вечером, изрядно оголодав и нацепляв на великолепную мягкую шубку каких-то репьев и грязи.
Андрей Львович, обрадованный возвращением Фимы, ласково подхватил гулену на руки, намереваясь вычесать посторонние предметы, чтобы густая красивая шерстка не свалялась… Но Фима, поднятый за пузо в воздух, вывернулся, злобно зашипел, разинув пасть и… цапнул зубами любимого хозяина за плечо.
Андрей Львович заорал. Кот тяжело плюхнулся на пол и, шипя, убежал под диван.
— Что это с ним?! — удивилась Лариса, жена Ковалева.
— Что, что! Ошалел от свежего воздуха, — шокированный не меньше жены, Андрей Львович тоже зашипел: от боли. — Найди мне лучше йоду в аптечке. Ты смотри, как укусил, сволочь!
Обрабатывая рваную рану перекисью и зеленкой из автомобильной аптечки, хозяева обсудили нелепый поступок Фимы. Решили, что кот перевозбудился от излишне чистого деревенского воздуха или драки с местными котами его раззадорили. В любом случае это, скорее всего, временное помрачение рассудка. Близость природы не всем на пользу идет, некоторые от нее дичают…
Кота выругали от души, но на первый раз простили. Спать улеглись рано, утомившись от дачных трудов.
А среди ночи Андрей Львович проснулся: рука горела, в ней что-то билось, пульсировало и рвалось наружу. Ковалев зажег свет и ахнул: укушенная рука налилась пурпуром и распухла. По толщине стала почти как нога. Перепугавшись, он разбудил жену.
Зевая, Лариса взглянула… и тут же и у нее весь сон пропал.
— Срочно к врачу! — решительно объявила она.
Только где найти врача среди ночи и на даче?
До дому больше трех часов езды через всю область и через всю Москву; а там что, скорую вызывать? В праздники она, может, только к утру приедет.
Решили ехать в первую попавшуюся больницу. Проверили по справочнику — выяснилось, что ближе всего районная больница в Капотне, на самой городской окраине.
Дороги ночью свободные. Лариса села за руль, и до города домчались с ветерком.
Ориентируясь по дорожному атласу, стали разыскивать больницу. Вокруг всё стройки какие-то, тупики и безназванные улицы, глушь и темень. Почти случайно наткнулись на приемное отделение: к счастью, над ним ярко светилась вывеска с красным крестом.
Выскочив из машины, Лариса яростно дернула дверь: раз, еще раз. Закрыто. Ну что ты будешь делать?!
А впрочем… Рядом с дверью — кнопка звонка. Лариса надавила на нее: ничего. Ни звука за дверью, ни шороха. В отчаянии женщина принялась стучать и колотить в наглухо закупоренную дверь руками и ногами, не забывая терзать звонок. Прошло около десяти минут.
Несчастный Андрей Львович, измученный болью, хотел уж было позвать жену обратно, чтобы искать другую больницу…
