Наступило долгое молчание, в то время как они смотрели друг на друга. Оба упрямы. Оба неподвижны. Наконец Джем заговорил:
- Ты помнишь, как мы стояли вместе на мосту Блэкфрайарс? - Мягко спросил он, и его глаза были как в ту ночь, серебристо-черные.
- Конечно, я помню.
- Именно в тот момент, я впервые понял, что люблю тебя, - сказал Джем. - Я пообещаю тебе. Каждый год, Тесса, в один день, я буду ждать тебя на этом мосту. Я буду приходить из города Молчания, и встречаться с тобой, и мы будем вместе, даже если только один час. Но ты никому не должна рассказывать.
- Один час каждый год, - прошептала Тесса. - Не так уж много. - Потом она опомнилась, и сделала глубокий вдох. - Но ты будешь жить. Будешь жить. Вот что важно. Я не буду посещать твою могилу.
- Нет. Еще очень, очень долго. – Сказал он и в его голосе опять появилось отчуждение.
- Тогда это - чудо - сказала Тесса. - Никто не подвергает сомнению случившиеся чудеса, или жалуется, что они к нему не относятся. Она дотронулась до нефритового кулона на шее.
- Я возвращаю это тебе?
-Нет - сказал он- я сейчас уже ни на ком больше не женюсь. И я не буду брать свадебный подарок моей матери в Город Молчания.- Он протянул руку и слегка коснулся ее лица, прикосновение кожи к коже - Когда я во тьме, я хочу думать об этом на свету, с тобой.- сказал он и выпрямился,что бы отойти к двери. Пергаментная роба безмолвного брата шевелилась, когда он двигался, и Тесса наблюдала за ним, парализованная, и каждый удар ее сердца, бьющегося со словами, которые она не могла сказать: Прощай. Прощай. Прощай.
Он остановился у двери. - Увидимся на мосту Блэкфрайарс, Тесса.
И ушел.
Если бы Уилл закрыл глаза, он бы услышал вокруг себя звуки пробуждающегося ранним утром Института, или, по крайней мере, он мог бы представить их: Софи накрывает стол к завтраку, Шарлотта и Сирилл усаживают Генри в инвалидное кресло, братья Лайтвуд сонно спорят, идя по коридору, Сесилия, несомненно, ищет его в его комнате, как она это делала уже несколько дней подряд, пытаясь – но не в состоянии - скрыть свое очевидное беспокойство.
И Джем разговаривает с Тессой в её комнате.
Он знал, что Джем был здесь, потому что перевозка Безмолвных Братьев стояла во дворе.
Он мог увидеть её из окна учебной комнаты.
Но это было не то, о чём он мог думать.
Это было то, чего он хотел, то, о чем он просил Шарлотту, но теперь, когда это произошло, он обнаружил, что не может думать об этом.
Поэтому он отправился в комнату, в которую он ходил всегда, когда волновался; он метал ножи в стену, с тех пор как взошло солнце, и промокшая от пота рубашка прилипла к спине.
Стук. Стук. Стук.
Ножи попадали в стену, каждый в центр мишени.
Он вспомнил, что когда ему было двенадцать, попасть ножом куда-то рядом с центром мишени казалось несбыточной мечтой.
Джем помог ему, показал ему, как держать лезвие, как выстроить точки и бросать.
Из всех мест в Институте, именно тренировочный зал больше всего ассоциировался с Джемом – кроме собственной комнаты Джема, в которой больше не было его вещей.
Сейчас это была просто пустая комната института, ожидающая когда другой Сумеречных охотник займёт её.
Казалось, даже Черч не хотел в нее заходить; иногда он стоял и ждал у двери, как это обычно делают коты, но он больше не спал на кровати, как он делал это тогда, когда Джем там жил.
Уилл вздрогнул – в тренировочном зале было холодно ранним серым утром; огонь в камине догорал, отбрасывая неровные тени красных и золотых искр на яркие угли.
Уилл мысленно увидел двух мальчиков, сидящих на полу перед огнем в этой же комнате, одного с черными волосами, и второго, чьи волосы были белоснежны как снег
Он учил Джема, как играть в экарте колодой карт, которую он стащил из гостиной. ( от фр. ecarte - экарте (карточная игра), прим. пер )
В один момент, недовольный тем, что проиграл, Уилл бросил карты в огонь и зачарованно наблюдал, как они горели, одна за другой, а огонь прожигал дыры на глянцевой белой бумаге. Джем рассмеялся.
- Так ты не можешь выиграть.
-Иногда это единственный способ победить,-сказал Уилл-Сжечь все дотла.
Хмурясь, он пошел вытащить ножи из стены.
Гори оно всё до тла.
Всё его тело по-прежнему болело.
Вытаскивая ножи, он увидел, что несмотря на иратце, на руках виднелись зеленовато-голубые синяки и шрамы после битвы в Кадаир Идрисе, которые останутся навсегда.
Он вспомнил, как сражался рядом с Джемом.
Возможно, в то время он этого не ценил.
Наконец, последний раз.
Точно эхо его мыслей, тень упала поперёк двери. Уилл посмотрел туда и опустил вниз нож, который крепко держал.
- Джем? - Сказал он. - Это ты, Джеймс?
- А кто же еще? – раздался голос Джема. Когда он вышел на свет, Уилл увидел, что капюшон его пергаментного одеяния был опущен, и их взгляды встретились. Его лицо, глаза, все было знакомым. Но раньше Уилл всегда чувствовал Джема, чувствовал его приближение и присутствие. Тот факт, что в этот раз Джем удивил его, было резким напоминанием о перемене в его парабатае.
-Твоего парабатая нет больше - сказал тихий голос позади него.
Беззвучной поступью Безмолвных Братьев Джем вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Уилл не мог сдвинуться со своего места. Он чувствовал, что просто не может. Вид Джема в Кадаир Идрисе было шоком, который прошел сквозь него, как ужасный и прекрасный накал чувств - Джем был жив, но изменился, он жил, но был потерян.
-Но,-сказал он-Ты здесь чтобы увидеть Тессу.
Джем спокойно посмотрел на него. Его глаза были серо-черными, как сланец, пронизанный прожилками обсидиана.
– А ты не подумал, что я воспользуюсь любым шансом, чтобы и тебя увидеть?
- Я не знал. Ты ушел после битвы, не попрощавшись.
Джем сделал несколько шагов вперед, в комнату.
Уилл почувствовал, как напряглась спина.
Был что-то странное, сильно отличающееся в том, как Джем теперь двигался, это была не плавность Сумеречного охотника, которую Уилл учился имитировать многие годы, а что-то странное, чуждое и новое.
Джем, должно быть, увидел что-то в выражении Уилла, потому что замолчал. - Как я мог сказать прощай, - спросил он, - тебе?
Уилл позволил ножу выпасть из руки. Он застрял в деревянном полу.
- Как Сумеречные охотники делают? Ave atque Vale. И навсегда, брат, здравствуй и прощай.
-Но это слова смерти. Катуллус сказал их над могилой брата, не так ли?
