- И если бы я верил, что он хочет быть уверен в её невиновности - сказал Гидеон. - Мне кажется, это больше похоже на то, что он надеется поймать её.- Он протянул руку. - Дай мне это письмо.
- Письмо дяде? - Габриэль заколебался, но сделал как ему сказали. Он поднял ведьмин огонь, освещая стол, в то время как Гидеон наклонился и, присвоив одну из ручек Шарлотты, начал царапать официальное письмо Консулу.
Гидеон подул, чтобы высушить чернила, когда дверь в гостиную распахнулась. Гидеон подпрыгнул. Желтый свет залил комнату, намного ярче, чем тусклый ведьмин огонь; мигая, Габриэль поднял руку, чтобы прикрыть глаза. Он должен был наложить руны ночного видения, подумал он, но они долго исчезают, и он был обеспокоен тем, что это вызовет вопросы. Пока его глаза приспосабливались к свету, он услышал, как его брат воскликнул с ужасом:
- Софи?
- Я Вам говорила не называть меня так, Мистер Лайтвуд. - Ее тон был холодным. Зрение Габриэля стало четким, и он увидел, что горничная стояла в дверях, держа в одной руке лампу. Она щурилась. Ее глаза ещё больше сузились, когда она увидела Габриэля, с письмами Шарлотты в руке. - Вы … это письма Миссис Бранвелл?
Габриэль поспешно бросил письма на стол. - Я ... Мы ...
- Вы читаете ее письма? - Софи смотрела с яростью, как какой-нибудь ангел-мститель, с лампой в руке. Габриэль быстро взглянул на брата, но Гидеон, казалось, потерял дар речи.
В жизне Габриэля он не мог вспомнить, чтобы его брат смотрел так даже на самую красивую сумеречную охотницу. Но он смотрел на эту мирскую служанку со шрамом так, будто она была восходом солнца. Это было необъяснимо, но это было также неоспоримо. Он видел ужас на лице своего брата, из-за того, что хорошее мнение Софи о нем рушилось на глазах.
- Да, - сказал Габриэль. - Да, мы действительно просматриваем её корреспонденцию.
Софи сделала шаг назад. - Я немедленно позову Миссис Бранвелл.
- Нет - Габриэль протянул руку. - Это не то, что ты подумала. Подожди. - Быстро в общих чертах он обрисовал то, что произошло: угрозы Консула, его просьба о том, чтобы они шпионили за Шарлоттой. - Мы никогда не собирались рассказывать то, что она писала. Мы лишь хотели защитить ее.
Подозрительное выражение Софи не изменилось. - И почему я должна верить хоть единому Вашему слову, господин Лайтвуд?
Гидеон наконец заговорил:
- Мисс Коллинз. Пожалуйста. Я знаю, что после неудачного происшествия с булочками вы перестали меня уважать, но пожалуйста, поверьте, я не предал бы доверия Шарлотты, не ответил бы предательством на ее доброту.
На момент Софи заколебалась, затем опустила глаза.
- Я сожалею, Мистер Лайтвуд. Я хочу верить вам, но в первую очередь я должна сказать Шарлотте правду.
Габриэль схватил со стола письмо, которое только что написал его брат. - Мисс Коллинз, - сказал он. - Пожалуйста, прочитайте это письмо. Это то, что мы намеревались послать Консулу. Если после его прочтения, ваше сердце все еще будет полно решимостью найти госпожу Бранвелл, то мы не будем пытаться остановить Вас.
Софи перевела взгляд от него к Гидеону. Затем она наклонив голову,подошла и поставила лампу на стол. Забрав письмо у Гидеона, она развернула его и прочитала вслух:
Кому: Консулу Джошуа Вайленду
От: Гидеона и Габриэля Лайтвудов
Дорогой сэр,
Вы, как обычно, проявили великую мудрость, попросив нас прочитать письма Миссис Бранвелл в Идрис. Мы лично взглянули на указанную переписку и заметили, что она почти ежедневно общается с двоюродным дедом Родериком Фейрчайлд.
Содержание этих писем, сэр, шокировало и разочаровало бы Вас. После этого, наша вера в прекрасный пол ослабла.
Миссис Бранвелл проявляет самое бессердечное, жестокое и неженственное отношение к его многочисленным тяжелым болезням. Она рекомендует ему применять меньше ликера для лечения подагры, проявляя безошибочные признаки того, что её забавляет его тяжелый недуг водянки, и полностью игнорирует его упоминание о подозрительном веществе, которые скапливаются у него в ушах и других отверстиях.
Признаки нежной женской заботы, которую могли бы ожидать от женщины её старшие родственники-мужчины, и уважение, которое как должное, любая относительно молодая женщина должна проявлять к старшим - их нет! Мы боимся, что Миссис Бранвелл, сошла с ума от власти. Её нужно остановить,пока не стало слишком поздно, и многие отважные Сумеречные Охотники не пропали из-за отсутствия женской заботы.
Искренне ваши,
Гидеон и Габриель Лайтвуд ”
Было тихо, когда она закончила. Казалось Софи стояла целую вечность, глядя на бумагу широко открытыми глазами. Наконец она спросила:
- Кто из вас это написал?
Гидеон откашлялся. - Я.
Она подняла глаза. Она сжала губы, но они дрожали. На один ужасный момент Габриэль подумал, что она вот-вот заплачет. -О, Боже-, сказала она. -И это первое письмо?-
-Нет, было ещё одно,- признался Габриэль. -О шляпках Шарлотты.-
-О её шляпках?- Смех сорвался с губ Софи, и Гидеон смотрел на нее, как будто он никогда не видел ничего столь изумительного. Габриэлю пришлось признать, что она действительно выглядела довольно хорошенькой, когда смеялась, со шрамом или без. -И консул был в ярости?-
-Убийственно-, сказал Гидеон.
-Ты собираешься сказать Миссис Бранвелл?- Потребовал Габриэль, который не мог выдержать неизвестности.
Софи перестала смеяться. -Нет-, сказала она, -потому что я не хочу компрометировать вас в глазах Консула, а также, я думаю, что такая новость причинит ей боль, и ни к чему хорошему не приведёт. Шпионить за ней таким образом, какой ужасный человек!- Ее глаза вспыхнули. -Если вам понадобится помощь, чтобы расстроить план Консула, я буду счастлива помочь. Позвольте мне оставить письмо у себя, и я гарантирую, что завтра оно будет отправлено-.
Музыкальная комната была не такой пыльной, как её помнила Тесса - она выглядела так, будто её недавно хорошо убрали; приятное дерево подоконников и пола блестело, как и рояль в углу. В камине горел огонь, очерчивая фигуру Джема в пламени, когда он отвернулся от него и, увидев ее, нервно улыбнулся.
Все в комнате казалось мягким, в приглушенных, как акварель тонах – темный блеск фортепиано, покрытые белыми простынями инструменты, которые из-за света огня оживали и были похожи на призраков, пламя тусклым золотом отражалось в оконных стеклах. В них она также могла увидеть себя и Джема, стоящими лицом друг к другу: девушка в темно-синем вечернем платье и очень худой юноша с копной серебристых волос, чей черный пиджак висел слегка свободно на его стройном теле.
В тени его лицо было уязвимым, тревога таилась в мягком изгибе рта. -Я не был уверен, что ты придешь.-
Услышав это, она сделала шаг вперед, желая броситься к нему и обнять, но остановила себя. Сначала она должна была поговорить. -Конечно же, я пришла-, сказала она. -Джем, мне так жаль. Мне очень очень жаль. Я не могу объяснить - это было какое-то безумие. Я не могла смириться с мыслью, что из-за меня с тобой могло что-то случиться, потому что в некотором роде я связана с Мортмейном, а он со мной.-
