Не помню, как я оказался на спине, но вдруг ощутил смертельную духоту – что-то стягивало мне грудь, что-то душило меня, но усиливало сладострастные ощущения. Если совокупление бывает смертельным – это тот самый случай. От боли и экстаза я очнулся и увидел, как женщина со змеиной головой стягивает на мне удавку. Но я не сопротивлялся – выше моих сил. Я испытывал внеземное наслаждение и божественную благодать, улетая на край вселенной. В кулаке вдруг заёрзало что-то твёрдое и кожаное.
– Тяни! – послышалось мне на краю света, и я резко отдёрнул руку.
Помрачение усиливалось.
– Тяни! Тяни же! – призывал внеземной разум, и я выполнял приказ.
Вновь пришло сознание. Выпучив зрачки из орбит, я увидел, как стягиваю её горло. Страстно захотелось задушить змею, чтоб она освободила меня из плена. Я дёрнул удавку ещё сильнее – змея забилась в невыносимом исступлении и потянула свою удавку к себе. От запредельного экстаза я отпустился, полностью улетев в небытие.
Что происходило дальше, описанию не поддаётся: я посетил несколько измерений, вспомнил рождение, как находился в утробе матери, как рвался на свет по её родовому каналу, вспомнил свой первый крик, видел плачущую мать. Мигом пролетела вся жизнь, а затем я погрузился в узкий тоннель с диким ветром и манящей полосой света впереди. Я последовал за ним, и свет увеличивался. Что-то тянуло меня вперёд, а когда я вырвался на свободу, свет ослепил меня, и я очутился в абсолютной чистоте, познав абсолют, а затем я приземлился на белые облака, и они понесли меня по белому небу. Облака несли в даль, в которой я затерялся и забыл дорогу назад…
Белые облака по белому небу…
Несли меня…
Но я забыл дорогу назад…
…А дальше – вечный сон, вечное спокойствие в ином мире, в ином бытии, из которого невозможно вернуться и невозможно ничего захотеть……
Белые облака по белому небу…
Первозданное счастье…
…Очнулся я на полу, от кожного жжения. Первые мгновения я лежал неподвижно и не различал разницы между сном и явью.
Ладони немели и были полностью обездвижены. Воля не собиралась возвращаться. Я лежал как прикованный к полу инвалид. Постепенно рассудок сжалился надо мной и вступил в свои законные права. Я моргнул заворожёнными глазами и ощутил биение сердца. Я жив и лежу на полу… Ничего не слышу… Приступ мучительного одиночества пронёсся по внутренностям глубоким эхом.
Онемение в конечностях исчезло, но жжение не проходило. Я поднял руку и погладил шею – на мне надет кожаный ремень, и кожа ноет от раздражения. Осторожно я развязал его и с облегчением вздохнул.
Приподнялся, но рядом пустота. Постепенно стал вспоминать, как здесь оказался, и понял, что был не один, но сейчас никого рядом нет. Повернулся на бок, затем привстал на колени и обнаружил, что совершенно гол, не считая сдавливающего ремня. Рядом валялись брюки, трусы и рубашка. Подобрав вещи, я сумбурно нацепил на себя одежду, застегнул ширинку, а рубашку оставил незастегнутой. На полу нащупал брелок с ключами от машины.
Но никого рядом не было.
Встав на ноги, меня подкосило головокружение, отчего я вновь рухнул вниз. Отдышался и поднялся снова, когда головокружение сникло. Напротив меня почти в полный рост стояло зеркало. В нём я увидел почти неизвестного мне человека с взъерошенными локонами и красной полосой, окаймляющей середину шеи. Я провёл по полосе ладонью, и жжение усилилось, но ненадолго и не так остро. Через секунду оно прошло. Подошёл ближе и рассмотрел след внимательней. Ничего страшного, решил я, скоро исчезнет. Ссадин и кровоподтёков не видно – один временный красный след.
Тут до меня дошло, какому эксперименту я подвергся, и чему я не противостоял, находясь под властью дьявола и посланного им сокрушительного дурмана. Но куда исчезли все остальные? Этот вопрос приобретал острую актуальность, а ответы не напрашивались сами собой. Очевидно, мне одному удалось вернуться с того света, но почему одному? За что?!
Лиза?!
Лиза должна была остаться со мной.
Я не желал её терять, но любовь… Умерла или возродилась?
Пока непонятно, но особого возрождения не чувствовалось. Последействие было мерзкое, и начинала болеть голова, в затхлом воздухе не хватало кислорода. В свете ламп отражалась вековая пыль, летающая в необузданном вихре. Ни одной форточки рядом не наблюдалось. Настоящий подвальный карцер.
– Лиза? – прохрипел я, испугавшись собственного голоса. – Настя? Роман?
Даже затхлое эхо не отразилось от каменных стен.
Вечная пустота.
Говорил я с трудом, проглатывая звуки, хрипло кашлял, брызгая слюной. Голос возвращался слишком медленно.
– Что за глупые шутки?! С меня довольно! Лиза? Мы уезжаем!
Но с кем ехать, когда любимой нет рядом. Я начинал гадать, что подлые извращенцы похитили мою королеву. Тишина пугала и заставляла искать выход. Мне оставалось проверить все дьявольские спальни, так как дорогу к выходу хоть смутно, но помнил.
Срывая пошлую вуаль, как паутину, я заходил в отдельные кабинеты, но там никого не находил – даже красных ламп. Проверив первый и второй кабинет, наткнулся на ещё один проход, из которого проскальзывал слабый свет. Дверь в него приоткрыта, и слышался треск разбивавшихся капель – так ударяется вода, падая из крана. Это, должно быть, ванная или душевая. Она притягивала и манила. Я ощутил приступ жажды и готов был напиться любой, самой ржавой жидкостью.
Рванувшись вперёд, я разнёс эту дверь в пух и прах.
Комната действительно оказалась ванной, а над ванной висела Лиза. В петле, сотканной из ремня. Лиза была мертва…
Мёртвая обнажённая Лиза…
Я замер в оцепенении, не веря душераздирающей сцене. Но это не сон, а явь. Беспощадный плеск капель заставлял верить – мёртвая обнажённая Лиза.
На кафеле рядом с ванной лежала её сумочка, опрокинутая на бок, а Лиза всё ещё грузно висела сверху, и никто не выглядывал из-за угла с букетом цветов и криком: «Розыгрыш!», а Лиза не собирались воскресать.
Лиза была мертва…
И я не в силах был закричать, и не в силах прикоснуться к ней, как не в силах сорвать её из петли, надетой на ржавую канализационную трубу.
Мне уже ничего не поделать. Любовь умерла и не возродилась. Потрясающий эксперимент завершился.
Это не Лиза, а труп. И он совсем не похож на прежнюю любовь и мою сладкую девочку. Лизы здесь не было. Её душа не вернулась из удушающего объятия, оставив мне её бренное тело: скользкое и холодное, синее и тяжёлое.
Безжизненный кусок мяса.
Терзаемый дух подвёл меня к раковине, я открыл кран и умылся, облив себя затхлой вонючей жидкостью. Она растекалась по лицу, отбрасывая брызги на одежду и пол. Заметил у раковины колье – Лиза сняла его и оставила мне на память. Я сгрёб колье и засунул в брюки. Взглянув в зеркало, я отстранился, чуть не поскользнувшись и не ударившись об край ванной.
