Где я сейчас?
Тебе лучше знать, а я в раздумьях.
Всё, о чем я мечтала, сбылось. Помню наши невинные романтические свидания, как ты кружил меня в ритме сальсы и танго, помню твои спелые губы и горячий глинтвейн. Многое ты не знал обо мне, как не знал, что я любила собирать фиалки на раскосых полях и любила общаться с мёртвыми на воскресных кладбищах, а ещё я любила наблюдать за горящей свечёй в темноте заброшенных зданий, где сижу лишь я и груда усталых лампад – так приходит откровение, и с небес спускаются ангелы. Ты найдёшь меня… Следуй ходу печальных мыслей. Помню, ты любил называть меня змейкой. Я смеялась над тобой, но змея любила меня… Ты не разгадал многого. Что было на моем теле? Загадки остались, но не осталась лишь я. Где суждено нам увидеться? Решать не тебе. Я буду в волнах твоего света, в снах и за шторами. Я буду падать на тебя каплями дождя… И тебе не расстаться со мной, пока не обретёшь вновь. Будешь искать? Выбор за тобой, Герман! Я не в силах тебя заставить, но поиск будет долгий и, возможно, даже вечный. Благодарный поиск. Как тебе повезёт…
Я – не верная жена и не монашка, а сущий демон. И делила постель со многими счастливчиками. Я пережила много мужчин и с тобой, и до тебя, и после. И ночами я пропадала не в офисах и не на праздниках у подруг. Я отдавалась первым встречным в автомобилях, в тёмных подъездах и в интерьерах прокуренных клубов, на набережных с видом на Кремль и в тесных кабинках туалетов… Я отдавалась везде и кому хотела, и меня невозможно осудить, тем более, невозможно остановить. Такова моя демоническая сущность, Герман! Я хочу покаяться за обман. Я почти никогда не говорила тебе правды. Наше знакомство казалось тебе судьбоносным знамением – это правда. Знамением оно показалось и для меня, но я не устраивала беззаботные туры, а я работала амстердамской шлюхой и отдавалась каждому даром. Ни за кольца, ни за бриллианты, ни за шелест всесильных бумажек – я отдавалась по велению плоти, как настоящая её раба. Я всегда была шлюхой, Герман! Не дешёвой проституткой, но истинной искусительницей греха. Моя юность прошла в объятиях взрослых мужчин, и я будто родилась без девственных плев. Я появилась на свет, чтобы любить и делать мужчин счастливыми… Я есть второе пришествие Марии Магдалины, и тебе подтвердят это мои многочисленные любовники. Жаль, что ты их никогда не услышишь. Та поразительная встреча изменила нас. С первого взгляда ты мне очень понравился – твой кураж, твоя стать, распутство и в то же время неподдельная скромность и порядочность, но одновременно пылкий напор и секс – ты котлован чувственных откровений. Я же была девицей перекати-поле и всё во мне будто наоборот… Я поклялась сделать тебя счастливым. Когда-то я даже поклялась бороться с собой и изменить мир, изменяя себя – всё бесполезно. Невозможно, Герман! Себя не переделаешь, и я держалась стойко, но мало. Ты был моим спасением, одиноким айсбергом в пучине Ледовитого океана. А я была одиноким пингвином, вскарабкалась на твои заснеженные хребты, но долго сидеть на льдине не получилось. И я нырнула в похотливую пучину, откуда дождь превращался в снег, ныряла снова и снова, купаясь в океане порока и страсти. Такова моя демоническая сущность. Снег и дождь… Дождь и снег… Две ипостаси одной сущности, а моя сущность – первозданно дьявольская. И я даже изменила себе. Ты повёлся с плохой девочкой и постепенно сам стал плохишом. Ты попал в потустороннюю реальность, и сам стал потусторонним – безмерно инфернальным человеком, Герман! Отныне ты сам инфернал и инферналом останешься, как абсолютно инфернальной была я, и с этим ничего уже не поделать. Не пытайся покончить с собой – так ты меня точно не отыщешь. Мы на разных уровнях бытия. Неприкаянные души грешниц обитают в особом пространстве, куда вход другим духам воспрещён. Это как большой монастырь, но без окон и без дверей. И там не монашки, а последние бляди и распутницы. Но попасть туда невозможно. Я летаю рядом, я храню тебя, я к тебе привязалась. С тобой я не чувствовала себя одинокой. Ты единственный человек, с кем я прожила почти год. Целый год счастья. Ты единственная моя земная любовь в полном смысле этого слова. Но я не принадлежала тебе. И я не принадлежала себе. Как сходит весенний снег с апрельских полей, так с твоей жизни сошла и я, растаяв в бесконечности. Ты запомни меня такой светлой и бесконечной, как сама наша жизнь. И я останусь с тобою.
Хочешь, я назначу тебе свидание?
Выполни мои условия.
Ты должен похоронить меня. Не сомневаюсь, ты не бросишь меня на растерзание бездушным людишкам, а организуешь всё правильно, как подобает. Пригласи наших друзей. Пригласи любимую поэтессу. Она была мне единственной преданной подругой. Знаю твою нелюбовь к ней и понимаю, но ради меня ты простишь ей былые обиды. Поищи моих родственников. Где они? Мои мама и папа? Поищи, и увидишь, что я почти сирота. Тебе не найти их.
Я хочу лежать на Переделкинском кладбище – очень милое местечко, и название обнадёживает. Подальше от безнадёжного города, от склоки и ненависти. Покоиться за городом престижно. Там тепло и уютно, и моему молодому усопшему телу будет очень комфортно. Это воля покойника. Тело… Моё бренное тело… Оно доставило тебе много счастья, так что позаботься о нём и не отворачивайся, когда посмотришь в мои пустые закатанные глазки. В них ты увидишь себя, потому что я и есть ты, Герман. Поставь мне красивый надгробный камень и табличку с дарственной надписью. Может, ты даже высечешь мои черты? Как хочешь, решай сам, я не неволю и далека от любой меркантильности, но там действительно очень мило… Иногда поют соловьи… И мало прохожих… Тишина и покой… Что ещё нужно любому покойнику? Только там, Герман. Только там. Подальше от суетных улиц и тесных оград – это главная посмертная просьба…
На девятый день, ближе к закату, ты обязательно придёшь на мою могилку и принесёшь десять хризантем – чудодейственные траурные цветочки. Розы ни к чему. Только хризантемы. Не спрашивай, почему так поздно! Ты не мальчик, и не должен бояться. Я хочу, чтобы мы были одни. Люди спугнут меня, а я очень ранима, ведь ты понимаешь, о чём я, Герман? Понимаешь… Ты придёшь обязательно, я знаю… И я постараюсь открыться тебе. Случится чудо, и мы снова станем чуточку ближе?! Не пугайся, я не восстану из мёртвых. И не утащу тебя с собою в могилу.
Чтоб воскреснуть, для начала нужно умереть, а я жива. И помни: я приду к тебе в снах и грёзах. Ты услышишь мой голос, я приду к тебе разделять с тобою постель, и мы снова будем вместе…
Верь мне, как верил всегда.
До и после…
Я не обижу…
В ранние годы я любила собирать упавшие пожелтевшие листья и любила моменты осени. Скоро осень – одухотворённая пора, а значит, что-то новое свершится, Герман. Я предвкушала ее приход, золотистые будни, хмурые дожди. Грязь по колено и кожаные плащи. И пусть мне не дано писать стихи, но муза приходила и ко мне, и осенью я начинала жизнь заново. Скорая осень не будет исключением, и что-нибудь обязательно начнётся и в моей другой жизни. И в твоей. Скоро осень… Любимое время года, а на кладбище много листьев, и их некому собирать… Там уже начинается осень. Наша осень на двоих. Время собирать листья… Будет, чем заняться тоскливыми вечерами. Ты придёшь на девятый день и уйдёшь навсегда. Не хочу тебя больше видеть там. Ты увидишь знамение и поймёшь, что я услышала тебя, Герман. Не люблю посетителей, они отвлекают от сна. Будить усопших – грех, но ещё грешнее наведываться к ним, если они возражают. Так на свет появляются злобные призраки, ищущие себе покоя от посещений назойливых посетителей. Ты же мой посетитель и мой родственник, Герман. Мы прожили целую жизнь, но бродить по могилам в поисках укрытий я не хочу. Ты выполнишь мою волю. Волю усопшей…
