И никто не ушел. Редрик видел, что после обращения с балкона (его транслировали и по телевидению) людей на площади стало еще больше. Это уже была не толпа — люди сами организовывались в очередь на получение оружия почти безо всякого руководства разбивались на отряды, из хлама, который вытащили из дворца, спешно возводили баррикады. Конечно, чтобы смести такую баррикаду, танку не потребуется слишком много времени. Но хотя бы несколько выстрелов из-за прикрытия сделать будет можно.
Следующего оратора встретили было свистом — на трибуне оказался народный полицейский.
— Долой! — заорал кто-то едва ли не над ухом Редрика.
— Тише, чего орешь! Туда теперь всякую дрянь не пустят!
— Товарищи! — разнеслось над площадью. — Наше подразделение полиции только что в полном составе перешло на вашу сторону. Наш долг — бороться с преступностью, а значит — и с диктатором.
Теперь те, кто свистел, готовы были закидать полицейского цветами.
— Так поймайте мерзавца Андруцэ! — заорал кто-то из стоявших рядом с балконом.
— Обязательно! — откликнулся полицейский. Теперь у восставших появилась плохонькая, но техника.
Несколько машин милиции прикрывали один из входов на площадь. И все же этого было мало, страшно мало.
Эйно приказал ждать его здесь, на площади. Сам он отправился к Совету — как парламентер. Отправился примерно минут сорок назад, и пока его не было. Что ж, значит, случись что, Реду придется действовать на свой страх и риск. Самовольничать, так сказать…
И первым его самовольством стало участие в строительстве баррикады.
— Новый министр обороны генерал Андзердж, призвал все вооруженные силы перейти на сторону Совета спасения. Войска охраняют телецентр и важнейшие объекты города.
С балкона постоянно кто-то выступал — сообщались последние новости, указы Совета. В самом дворце тоже шла бурная деятельность.
Председатель Совета стал таковым совершенно неожиданно. Просто оказался в нужное время и в нужном месте. И вот теперь на него обрушился сущий кошмар. Мало того — русский представитель очень настоятельно просил его уделить хотя бы несколько минут.
Председатель случайным человеком не был, даже занимал довольно высокий пост — до тех пор, пока не сделался неугодным диктатору. Леон Андруцэ мог бы вполне его и расстрелять — но гибель именно этого человека очень сильно испортила бы отношения с Советами — настолько, что диктатор ограничился домашним арестом.
А утром охрана исчезла. И разжалованный Василэ Шеху пришел на площадь — как самый обычный гражданин. Он просто наслаждался воздухом свободы — причем, в самом буквальном смысле. И тут же был узнан в толпе…
— …Да, знаю, я же учился с ним в ВПШ, — председатель улыбнулся Эйно. Он отлично говорил по-русски. — Он уже как-то отреагировал, готов нам помочь? Если Советы будут сейчас с нами, все сомнения в победе отпадут. Вы ведь с посланием от…
— Нет, не совсем так. Нам необходимо кое о чем поговорить. Вам известно, как погиб министр обороны?
— Не знаю, что и думать, — неуверенно сказал председатель. — Он застрелился, но я в это не могу поверить…
— Он был убит, — твердо ответил Эйно. — То же самое может случиться и с вами, и со многими другими. Я должен вам кое-что продемонстрировать. А уже после — говорить о НАШЕЙ помощи. Посмотрите на ваших телохранителей…
Телохранители — это было слишком громко сказано. Двое автоматчиков, вероятно, вчерашних рабочих, недавно отслуживших в армии, охраняли вход в бывший зал собраний дворца.
— Так вот, если вы на мгновение исчезнете, они не обратят на это внимания. Просто застынут столбом — и все. Это очень слабое воздействие. На генерала Киву такое воздействие было в сотню раз сильнее…
— Постойте, я ничего не могу понять…
— Пока — да. Верьте мне на слово.
И мир перед председателем неожиданно задрожал и расплылся.
А потом — сложился во что-то серое и мрачное — это были все те же стены зала, но выглядели они так, будто здание было покинуто людьми полвека назад.
— Это — Запределье, — услышал председатель голос русского, который представился невыразимо сложным именем — Всеволод Рогволдович. Друга Василэ Шеху по ВПШ звали куда проще. — Так мы это обычно зовем.
— Где мы? — обеспокоено спросил председатель.
— Если хотите — параллельный мир. Эта экскурсия — исключительно для того, чтобы мне не быть голословным. Вы сами не знаете, с какой силой вы столкнулись.
— Кто вы? — встревоженно спросил председатель Совета.
— Я — тот, кто сможет вам помочь. По крайней мере, попытаться помочь. У меня свои цели, я должен найти пропавших при диктаторе людей. Узнать, что с ними стало. Но моя задача совпадает с вашей, можете не сомневаться… Я верну вас назад, с вашего позволения…
Еще через несколько минут председатель, отсутствия которого никто так и не заметил, уже уяснил для себя несколько моментов. Во-первых, есть те, кто не сможет не выполнить приказа бывшего диктатора. Во-вторых, то, что власть в Констанце держалась не просто на штыках и на авторитете. В-третьих, пока Леон Андруцэ жив, кровь литься не перестанет. И даже, если он окажется в тюрьме, все может обернуться очень плохо.
Верить в такое не хотелось, разум отчаянно сопротивлялся — все же научный атеизм и Высшая партшкола давали о себе знать — в самый неподходящий момент.
Но Эйно убеждать умел. К тому же, наглядная демонстрация Запределья оказалась еще убедительнее.
— В прессу все это не должно попасть, — предупредил шеф «Умбры». — Это — во всеобщих интересах. По крайней мере, на вас гнев диктатора не выльется, он вас знал слабо, как я понимаю. Просто сейчас он на некоторое время будет ослаблен и растерян. Но соберется, очень быстро соберется.
— Я дам вам самые широкие полномочия для поиска пропавших без вести, — сказал председатель.
Разговор продолжался считанные минуты. Теперь Эйно покидал дворец, приказав — как старший — одному из польских коллег быть с председателем и Советом, что бы ни произошло.
Удар по телецентру удалось предотвратить — туда шла колонна народной полиции, которая была разоружена без боя. Людям у Дворца эдельвейсов повезло куда меньше.
В сумерках пальба на площади началась настолько неожиданно, что даже Редрик оказался к этому не готов. Только что все было в порядке, люди дежурили на баррикадах и ждали новостей. Несколько подразделений, которым было приказано штурмовать город, сдались восставшим. Кажется, самые мрачные вещи все-таки не подтверждались.
И в этот момент у края площади остановилось несколько грузовиков.
Оттуда выскочили люди в гражданской одежде — и по восставшим полоснули автоматные очереди. Еще минута — и вся площадь перед дворцом пришла в движение.
Редрик, который уже успел получить автомат у входа во дворец, дал пару очередей, кажется, даже зацепил кого-то. Потом для него начался ад. Он сам потом не помнил, сколько вытащил раненых, воспользовавшись выходом в Запределье. Категорический приказ Эйно не самовольничать сейчас не мог иметь значения — помочь надо было слишком многим.
