Типичный хиппи, которые для меня все на одно лицо. Хоть я и родом из славного «застоя», но романтика всяких «Сайгонов», «Гастритов», «Труб», «Ротонд» и прочих тусовочных мест меня начисто миновала. А этот, поди, и в «Сайгоне»-то по возрасту не бывал.
Второй прохожий, тоже высокий, но в плечах изрядно пошире, со вполне приличной стрижкой, был одет так же, как я — светлая рубашка, темные брюки, туфли, только сумка на плече побольше. Не смотрелись они вдвоем, не монтировались, как выражался один мой бывший однокурсник.
Окончательно добило меня то, что рядом с парнями бежали две кошки. Белая с черным пятном на спине с достоинством семенила чуть впереди, а серо-дымчатая замыкала группу, временами просто исчезая среди теней. Хиппи помахал рукой и крикнул:
— Подожди, друг!
Окликнул явно меня. Впрочем, я и так уже остановился.
Подошедшие незнакомцы несколько мгновений разглядывали меня с интересом. Стало понятно, что никакой агрессии не последует, да и сложно это от них ожидать. Выглядело все так, будто они не знают, как начать разговор. Тогда я задал идиотский вопрос:
— Не знаете, что это за станция? — И указал на освещенное здание.
— «Обводный канал», — не задумываясь, ответил длинноволосый хиппи, чем поверг меня в состояние полной прострации. Что-что, а карту питерского метро я помнил наизусть, и такой станции там тогда не рисовали даже на пунктирных, строящихся линиях. Пока я ловил челюсть, белая кошка обошла вокруг меня и тревожно мяукнула.
Блондин расплылся в улыбке:
— Контрабандисты, контрабандисты… Ред, а с тебя пиво. Ты учти, я что попало не пью, так что поведешь в ирландский бар за ирландским же пивом!
Длинноволосый развел руками:
— Зато вовремя успели. Повезло. За такое и пива не жалко — надо же, родное финское его не устраивает! Тебя как зовут?
Он наверняка знал, как зовут любителя пива, поэтому вопрос явно предназначался мне.
— Вадим… ммм… — отчество почему-то встало поперек горла. — Ну… Просто Вадим.
Тут я вспомнил анекдот про «просто лося» и истерически расхохотался. Длинноволосый тоже улыбнулся, словно читая мысли, и сказал:
— Пойдем, что ли?
— Туда? — я махнул рукой в сторону метро. — Или не работает уже?
Хиппи только усмехнулся, а блондин мрачно и совершенно серьезно пояснил:
— Еще как работает! И работает, и живет. А еще — жует. Круглосуточно. Вот и говорю: вовремя успели, иначе мог бы ты туда и ломануться.
— А потому туда мы не пойдем. Давай лучше на ту сторону моста, — продолжил хиппи.
Не знаю почему, но с этими ребятами стало спокойно. К тому же, за мостом меня ждал дом. Пока мы шли, нечаянные попутчики шутливо переругивались.
Длинноволосый подкалывал приятеля:
— У, чудь белоглазая! Только бы приличного человека на пиво развести!
Тот, нарочито, как финн, растягивая слова, отшучивался:
— Мы не чудь, а сумь и емь. Летописи надо в подлиннике читать и историю не по Ольховскому учить, приличный человек, то бишь кошак запредельный бесхвостый! Кстати, а сам-то кто будешь?
Кошки, кстати, бежали вместе с нами, белая по-прежнему впереди, а серая — сзади. Как-то странновато они смотрелись, нетипично для своего племени. Дрессированные, что ли?
Вдруг я забыл даже про кошек. Навстречу ехала совершенно нормальная машина. «Жигули», кажется. Вот она вскарабкалась на мост, а навстречу ей, мигнув дальним светом, пронеслась обтекаемая иномарка. Я оглянулся, чуть ли не перевесившись через перила. Никаких следов станции метро не наблюдалось, на этом месте стоял, как и положено, жилой дом с магазином на первом этаже. Я повернулся к блондину:
— Это как?
Длинноволосый ответил вместо него:
— А так. Просто шли, шли и вышли. Почему-то на мостах это всегда легче получается, если нужно плавно, а не рывком. Особенно с непривычки. Ничего, когда научишься, будешь без таких мелких хитростей обходиться.
Я помотал головой и спросил, не сдерживая истеричных ноток:
— Чему научусь? И что это, простите, было? Параллельный, мать его в качель, мир, что ли?
На этот раз ответил блондин:
— Нет. Просто Запределье. Если угодно, оборотная сторона города. Фантастику читал? Там иногда бывает что-то в этом духе.
— Ага, фантастику! Толкиена! Ты тут сейчас ему наобъясняешь! — перебил его длинноволосый и обратился уже ко мне:
— Вадим, придется тебе поехать сейчас к нам. Опасаться не надо, там тебе все расскажут. К тому же, тебе после первого выхода в Запределье неплохо и врачу показаться, а то мало ли что… Упадок сил гарантирован в любом случае.
На самом деле, упадок уже начинался. Именно поэтому я совершенно флегматично согласился на столь странное предложение, даже не спросив у новых приятелей их имен.
Так что не вышло у будущего боевого мага триумфального появления в офисе Отряда «Смерть бесам!» (или же О.С.Б., как его чаще называют). Туда меня на плече внес тот самый блондин Юхани (как его зовут, я выяснил позднее), который и допер меня по лестнице. Притом мой ехидный тезка, местный сисадмин, и сейчас утверждает, будто я во время этого гераклова подвига умудрялся даже храпеть, а на окружающую действительность не реагировал никак. Так я ему, треплу, и поверил…
Глава 5
Предыстория охотника
Санкт-Петербург,
2008–2010 гг.
История Кирилла началась где-то на рубеже Миллениума. С того, что студент Кирилл Григорьев вылетел с третьего курса универа за академическую задолженность и ушел в армию. Причин тому, что он не сделал попытки восстановиться, не стал косить по медицине или искать другой предлог, чтобы не попасть в наши доблестные вооруженные силы, оказалось несколько. Но так ли уж важны они? Конечно, была у него и несчастная любовь, и все прочее, что полагается по ситуации.
К тому же, армии Кирилл не боялся. Дело даже не в том, что он по наивности своей верил в описываемое в газетах неуклонное искоренение «дедовщины» — ее «искореняют», как правило, дважды в год, ровненько к весеннему и осеннему призывам. Просто он трезво оценивал свои силы. Несколько лет разницы в возрасте между ним и остальными призывниками и больший житейский опыт — уже большой плюс. Да еще три года дзюдо за душой имелось, и айкидо немного. Выживем!
Угодил Кирилл в одну из частей спецназа. В учебке «дедовщина» его и вправду минула (может, повезло, может, и вправду сработала разница в возрасте). Оттого он практически не изменился, разве что матом не начал ругаться, но книжки, например, читать так и не перестал. Но вот за учебкой почти сразу последовала поездка на Кавказ.
А там разгорелась война — ужасная и жестокая. Вблизи картина сильно отличалась от той, о которой говорили центральные газеты.
