До меня наконец стало доходить, что она имеет в виду. Эта мысль заставила меня похотливо улыбнуться и вновь потянуться к Галочкиным прелестям. Но она не захотела удовлетворяться таким объяснением и так далеко отскочила от меня, что я даже обиделся. А моя девушка напустила на себя серьезный вид, села в кресло, пресекла мою попытку пристроиться рядом и, сложив руки на коленях, решила расставить все точки над i:
— Я не шучу. Расскажи мне, с какой целью ты рассматривал свою… — Она некоторое время помолчала, подыскивая культурное слово, и наконец произнесла: — Свой тыл?
Я от души рассмеялся. Никогда бы не подумал, что мужчина, рассматривающий свое отражение в зеркале, может вызывать такую сомнительную реакцию, к тому же Галя как никто другой должна быть уверена в моих сексуальных предпочтениях. Пока она обличающим взглядом смотрела мне в глаза, я даже почувствовал некую обиду за мужской род, которому если и разрешено смотреться в зеркало, то только для того, чтобы проверить, достаточно ли хорошо побрился, чтобы идти на свидание к представительнице прекрасного пола. Не поймите меня неправильно, я никогда не хотел ходить держась за руку с каким-нибудь мужиком и, входя в офис, говорить: «Здравствуйте, мальчики», но было «за державу обидно»: почему им все можно, а нам нет?
Вот и сейчас: стоило мне с чисто медицинской целью обследовать свою кожу на предмет наличия тайного знака, так сразу у представительниц прекрасного пола возникли совершенно дурацкие ассоциации.
Продолжая веселиться, я прошелся перед креслом вихляющей походкой и, обернувшись через плечо, постарался состроить сладенькую гримаску и произнес:
— Ну вот такой я проти-и-ивный. — И добавил: — Ты знаешь, я давно уже размышляю о своем настоящем месте в отношениях между полами.
— Я так и знала, — ответила, вставая, Галя, чем сразу заставила меня прекратить паясничать.
— Что значит — знала? — спросил я, сбитый с толку ее признанием.
Так как Галочка не удостоила меня ответом, я, осознав, что в данном случае промедление смерти подобно, схватил ее в охапку и усадил на диван. Не смея перечить грубой мужской силе, определение которой Галочка теперь ставила под сомнение, она села, снова скрестив руки и требуя от меня объяснений. Вспомнив причину своего неадекватного поведения в прихожей, я заметно погрустнел. В фильмах зараженные подобной чертовщиной герои обязательно просят близких оборвать их жизнь в тот момент, когда они начнут перевоплощаться, но мне в отличие от них почему-то хотелось жить в любом случае.
Перспектива оказаться оборотнем и, как следствие, быть вечно молодым не вселяла огорчения, но, с другой стороны, рыскать по городу в обличье волка в поисках свежей человеческой плоти до того момента, как ополчившиеся земляки не наполнят мое тело серебром, как-то не очень хотелось. При наличии в магазинах достаточного количества дешевых серебряных украшений обязательно отыщется умелец, который сможет переплавить упомянутые изделия в аккуратные закругленные с одной стороны цилиндрики. А при таком раскладе о вечной жизни можно и не мечтать: начиненный аргентумом, я даже не дотяну до пенсионного возраста, достичь которого, судя по средней продолжительности жизни мужского населения нашей страны, и так проблематично.
После таких рассуждений я обнял Галочку, которая истолковала мой жест как попытку утопающего ухватиться за соломинку. Выскользнув из моих объятий, она устроилась в кресле и, словно доктор в своем личном кабинете, еще раз спросила:
— В чем дело?
— У меня есть подозрение, что я заразился ликантропией.
— Чем-чем? — переспросила Галя, за ночь успев позабыть название болезни, при которой больной, выглядящий при этом донельзя здоровым, может превратиться в зверя.
— Оборотнизмом, — несколько раздраженно уточнил я, придумав с ходу более удобоваримое название.
— Врешь, — не очень уверенно сказала Галя.
Конечно, обвинять меня в нетрадиционности моей ориентации, в общем-то не опасной ни для кого, кроме, возможно, майора, гораздо легче, чем вот так сразу поверить в то, что я могу быть инфицирован ужасной заразой.
Я рассказал о моих внезапных кровожадных желаниях, подозрениях в наличии тайного знака и о своем беспокойстве по этому поводу. Галина внимательно посмотрела мне в глаза, поверила наконец-то в серьезность происходящего и тут же разложила на диване мое тело, словно кальмара на разделочном столе восточного ресторана. Галочка не ограничилась изучением бедер, и последующие десять минут я крутился вокруг своей оси, демонстрируя озадаченной девушке каждый квадратный сантиметр моего обнаженного тела. Ежесекундно опасаясь услышать возглас: «Так вот же он!» — я терпеливо следовал всем командам. Затянувшийся осмотр давал надежду, что в плане инфицирования ликантропией я здоров, но вдруг Галочка задала вопрос, который снова заставил меня занервничать:
— А ты уверен, что знак проявляется и днем?
Я в этом уверен не был, но так как изучение моего тела закончилось, встал с дивана и, затягивая пояс халата поймал себя на мысли, что только Грегор может мне дать ответ (если не соврет) о моей дальнейшей судьбе.
Пока я размышлял о своем будущем, усевшись в кресло, в дверь постучали. Светящийся какой-то идеей майор сообщил нам, что покидает нашу милую компанию и вернется домой часа через два. Когда за ним закрылась дверь, я подумал, что Серегину хорошо — у него есть дом. А вот интересно: что есть у меня? Звериная натура, каким-то образом поселившаяся в моем организме, утверждала, что сорок метров жилой площади, оккупированной волшебницами, милиционером и нечистью (Галочку, разумеется, я из списка исключил), называть своим домом я никак не могу.
После милиционера нас удостоили визитом девочки. Сестры, постучав, распахнули двери, убедились, что мое поведение пришло в норму, небрежно скомкали постель и развалились на диване.
— А когда мы в магазин пойдем? — поинтересовались они после всех вышеперечисленных операций.
— В магазин? — переспросил я, гадая, с чего это близняшки ринулись выполнять свои обязанности по обеспечению нашей команды продовольствием.
— Да, прибарахлиться пора бы, — уточнила Варя, решив перейти на сленг, чтобы до меня скорее дошло.
Я оглядел их и убедился, что одежда сестер выглядят так, будто ее пять минут назад сшили и погладили.
— А что, эта уже износилась?
— Ничего не понимает в женской психологии, — вздохнув, изрекла тоном умудренной опытом дамы Варя. — И как только с тобой Галя живет?
Живущая со мной Галина засмеялась.
«Ну что за женский батальон», — подумал я и даже немного пожалел, что рядом нет Серегина.
Чтобы оградить себя от новых нападок, я сделал предложение:
— Мне некогда, а вот Грегор с удовольствием составит вам компанию. Он, наверное, вас уже ждет с распростертыми объятиями.
Девочки насупились, и в переговоры вступила Даша:
