— Исполняю.
Глава 3
Станция горнодобывающей компании «Алтекс». Астероидный пояс системы Онтарио. 3796 год Галактического календаря…
Телескопический трап коснулся посадочной плиты и замер. Где-то наверху, на головокружительной высоте, с тихим вздохом пневматического привода открылся люк, и по гулким металлическим ступеням пророкотали первые шаги. Небольшая группа людей в одинаковых скафандрах, которые из-за отсутствия внутреннего давления обмякли и липли к телам мешковатыми складками, начала спускаться вниз.
На небольшой площадке перед трапом они остановились, дожидаясь, пока спустится последний, и только тогда, не нарушая молчаливого строя, направились к краю посадочной плиты, где брала свое начало убегающая в недра орбитальной базы дорожка пешеходного транспортера.
Забрала их гермошлемов были подняты, открывая взгляду усталые, лишенные эмоций лица. Казалось, что окружающий мир не существует для них. Никто из вновь прибывших не разговаривал, не обменивался взглядами, не глазел по сторонам, но, тем не менее, в группе чувствовалось какое-то незримое единство, словно они являлись частями чего-то целого, и лишь непомерная усталость, читавшаяся в осанке и во взглядах глубоко запавших глаз, не давала им проявлять свое расположение друг к другу…
У начала бегущей в недра космопорта дорожки их поджидал невысокий мужчина в странной, ниспадающей мешковатыми складками одежде. Его лицо с бледной, тщательно ухоженной кожей пряталось под глубоким, надвинутым по самые глаза капюшоном, который составлял единое целое с подпоясанной простым куском бечевы хламидой.
Еще более странным казалось существо, сидевшее у его ног. Представьте себе странный гибрид кальмара, щупальца которого предназначены для ходьбы по суше, и двух генетически изуродованных удавов, чьи треугольные головы имели всего по одному глазу. Зрелище в первый момент складывалось неприятное, отталкивающее. Немногие космополиты нашли бы эстетику в сплетении четырех мозолистых, покрытых серыми чешуйками ног, которые к тому же оказались лишены костей и оканчивались ороговевшими пятками, закругленными, словно культи инвалида. По их окружности неведомый генетик расположил острые, изогнутые когти неприятной длины и нездорового желтовато-коричневого цвета. Существо сидело подле хозяина, прикованное к его запястью тонкой, но прочной металлической цепью. Свои ноги-щупальца оно прихотливо обвило вокруг тела, словно обнимая ими само себя. Две головы существа на гибких шеях находились в постоянном непроизвольном движении — они то сплетались между собой, образуя подобие витого каната, то расплетались… При этом треугольные головы никогда не смотрели друг на друга, их глаза были направлены в разные стороны.
При более внимательном рассмотрении, когда чуждые формы в строении этого прихотливо изломанного эволюцией тела переставали так остро возмущать взгляд, существо начинало казаться забавным. Эксцентричная шутка какой-то абсолютно чуждой человеку биологической системы…
…Одетый в балахон человек мало обращал внимания на своего питомца. По тому, как он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, можно было понять, что он давно уже дежурит тут и скорость продвижения вновь прибывших явно действует ему на нервы. Чем ближе подходила молчаливая группа к краю площадки, тем напряженнее, нервознее он всматривался в их лица, перескакивая взглядом с одной маски усталого безразличия на другую, словно пытался опознать в них кого-то знакомого ему только по описанию.
Наконец ожидавшему показалось, что он узнал…
Этот человек последним ступил на ленту пешеходного транспортера. Обладатель бледного холеного лица встрепенулся, поспешив к краю бегущей дорожки, так как молодой высокий темноволосый астронавт с двумя отличительными знаками на рукаве и груди испачканного бурыми пятнами скафандра попросту не обратил внимания на его приветственный жест.
Встречающий мысленно выругался и постарался вскочить на бегущую дорожку следом за проигнорировавшим его человеком. Существо, прикованное цепью к его запястью, тронулось с места одновременно с хозяином, проявив при этом чудесное проворство, будто заранее знало о его намерении совершить этот поспешный рывок.
— Николай Лоури, если не ошибаюсь? — спросил встречающий, как только транспортер пропихнул их тела через залитый дезинфицирующим излучением тамбур на простор кольцевого коридора нулевого яруса космической станции.
Человек в скафандре чуть повернул голову, обжег незнакомца неприветливым взглядом и ответил:
— Да. Но я вас не знаю.
Оказалось, что того не смутил подобный ответ.
— Меня зовут Патрик Кейн, — спокойно представился он широкой спине. — Я с Эридана. Может, вы слышали о монастырях, в которых проповедуется Новое Христианство и Культ Святой Земли?
Данное заявление не произвело на Николая абсолютно никакого впечатления. В глазах Лоури сквозила такая безумная усталость, что окружающий мир, казалось, не существует для него.
— Я устал, — не поворачиваясь, лаконично ответил он, думая, что тем самым разговор будет исчерпан.
Однако он ошибся. Человек со странным ксеноморфом на привязи решил проявить упорство.
— Сожалею, но вынужден настаивать, — произнес он. — Я проторчал здесь двое суток, ожидая вашего возвращения… Мне необходимо переговорить с вами. Это очень важно.
Дорожка транспортера изогнулась, обтекая поворот тоннеля.
— Хорошо, — сделав над собой усилие, согласился Николай. Поначалу он был готов ответить резко и отрицательно, но что-то в голосе незнакомца подсказало, что тот не отступится. Очевидно, сегодня был как раз один из тех мерзких дней, когда все идет вкривь и вкось.
— В моей каюте, — не оборачиваясь, уточнил он. — Но вам придется подождать, пока я переоденусь.
— Сколько угодно, сын мой, сколько угодно, — с поспешной готовностью согласился Кейн.
Каюты экипажа располагались на втором ярусе орбитальной станции, который именовался жилым. Все помещения являли собой стандарт — клетушки два на три метра, со встроенной в стены мебелью и гигиеническим узлом, который поднимался из ниши в полу. Однако каюта, куда вслед за Николаем вошел Кейн, резко отличалась от остальных виденных им на станции помещений. Очевидно, Лоури, несмотря на молодость, уже успел занять какое-то определенное положение в иерархии замкнутого космического поселения. Оказалось, ему положена чуть ли не роскошь: три комнаты и совмещенный санузел. Первое помещение представляло собой полусферу диаметром около трех метров в основании. В ее закругляющейся стене виднелись еще три двери, однако Николай предпочел оставить гостя здесь.
— Располагайтесь, — не очень любезно предложил он, указав на одно из двух кресел. Затем, намеренно воздержавшись от какого-либо общения, он коснулся нескольких кнопок на миниатюрном стенном пульте и скрылся за одной из дверей. По всему было видно, что он хотел, прежде всего, избавиться от скафандра.
Патрик Кейн сел в предложенное кресло и с любопытством осмотрелся.
