Мы шли около часа, пока впереди снова не послышалось журчание ручья. Ручей оказался не столь широк, как прежний, его берега густо заросли травой. В одном месте травы было меньше, тропинка подходила к самому берегу. Я подумал о том, что было бы неплохо снова глотнуть воды. Словно услышав мои мысли, старик остановился и взглянул на меня.
— Дай руку, — сказал он и протянул ладонь.
— Зачем? — вырвалось у меня.
Тем не менее, я покорно подал руку, Альварос крепко схватил меня за запястье.
— Иначе ты не найдешь мой дом, — ответил старик и потянул меня к воде.
Это было очень странно: я ощутил в голове странный звон, словно где-то одновременно запели тысячи комаров, и тут же увидел перед собой перекинутый через ручей небольшой бревенчатый мостик. Он словно возник из ничего. Старик крепче сжал мою руку, и я ступил на мостик. Я понимал, что и здесь, вероятно, не обошлось без колдовства.
Мостик оказался самым настоящим, без всякого намека на эфемерность. Сразу за мостиком звон прекратился, я увидел большую живописную поляну. Странно, но с той стороны ручья я этой поляны почему-то не видел. Еще более удивительным оказалось то, что на поляне, в нескольких метрах от меня, стоял большой, крытый соломой бревенчатый дом.
— Если заблудишься, подойдешь к ручью и позовешь меня, — сказал старик. — Проходи в дом, там не заперто.
Так оно и было. Приоткрыв дверь, я осторожно вошел внутрь.
Дом выглядел вполне прилично. Три комнаты: две маленькие, с грубыми деревянными кроватями, и одна большая, с аляповатой кирпичной печью в центре. Сами кирпичи были довольно массивными и не всегда одинаковыми. Кроме печи, в комнате стоял большой деревянный стол и несколько лавок, справа я разглядел две небольшие двери, — вероятно, это были какие-то чуланчики. В целом все выглядело очень просто, но добротно. В окна вместо стекол оказались вставлены тонкие ледяные пластины — это смотрелось очень странно, если учесть, что и на улице, и в доме было тепло. Не веря глазам, я подошел к окну, коснулся «стекла» пальцем.
Это и в самом деле был лед, я ощутил холод. Отнял палец, на «стекле» остался мой отпечаток.
Скрипнула дверь, в комнату вошел старик. Я удивленно взглянул на него.
— Это лед? — Я снова коснулся пальцем «стекла».
— Лед, — согласился старик.
— Но почему он не тает?
— Потому что я этого не хочу, — в глазах старика мелькнула усмешка. — Садись, сейчас будем обедать.
— Спасибо... — Я сел за стол, чувствуя себя по- чему-то очень неловко.
Еда была простой, но сытной. Посудой служили большие глиняные тарелки, обожженные и покрытые стекловидной глазурью. В поставленном стариком на стол большом котелке лежали куски холодного вареного мяса, на чистой холстине красовался невероятно вкусный каравай, я с удовольствием отламывал от него большие ароматные куски. Дополняла обед чашка с «огурцами» — на вкус эти соленые овощи и в самом деле напоминали малосольные огурцы. Запивали еду странным напитком, он показался мне чем-то средним между пивом и медовухой, слегка шипел во рту и приятно пощипывал язык.
За все время трапезы старик не проронил ни слова, — возможно, это была местная традиция, поэтому я не стал ее нарушать. Да и самого меня пока не слишком тянуло на разговоры, ведь за последние дни я впервые смог поесть по-человече- ски, за столом. Лишь наевшись, я отодвинул тарелку в сторону.
— Спасибо... — поблагодарил я хозяина за обед, чувствуя, как разливается по телу приятное тепло. — Очень вкусно.
— Хорошая еда, — согласился старик, поднимаясь с лавки. — У меня дела, я ненадолго отлучусь. Поставь мясо в ледник, тарелки сполосни в ручье. Я скоро приду.
Старик вышел из дома, я остался один. Взяв котелок с мясом, подошел к двери одного из чуланчиков, открыл его — на меня пахнуло холодом, в воздухе заклубился туман. А я-то удивлялся, что мясо такое холодное.
В чуланчике на полу были уложены большие куски льда, застеленные сеном. На сене лежала половина туши какого-то животного — наверное, именно его мясо мы и ели. Здесь же стояли разнообразные бочонки и кадушки — поставив котелок, я торопливо выскочил из чулана и захлопнул дверь, потому что холод пробирал до костей. Странно, но сквозь щели в двери не дуло. Холод держался только в леднике.
Не знаю почему, но ледник уже не удивил меня так, как удивили ледяные стекла. Когда чудес слишком много, к ним начинаешь привыкать.
Тарелки я помыл в ручье. Прямо перед домом находились небольшие мостки, там же стояла низенькая кадушка с мыльным зеленоватым раствором. Вернувшись в дом, я поставил тарелки на стол, затем вошел в одну из соседних комнат и прилег на кровать. Я не собирался спать — может быть, именно поэтому и заснул так быстро.
До города Корриган добрался на чужом коне — забрал его у первого встречного всадника. Конь был довольно щуплым и лишь визжал, когда Корриган пришпоривал его, но быстрее от этого не бежал. Сразу за мостом, увидев группу стражников, Корриган спешился и поднял руку, призывая всадников остановиться. Да они и сами остановились, увидев, кто именно перед ними. Рядом начали собираться зеваки: не каждый день можно было увидеть Корригана так близко.
— Коня... — мрачно сказал Корриган.
Начальник стражи, статный широкоплечий человек в форме дворцовой гвардии, без лишних слов соскочил на землю и подвел своего великолепного коня — высокого, с буграми перекатывающихся под тонкой ухоженной шкурой мышц.
— Прошу, Повелитель, — произнес стражник, вручая Корригану поводья. — Это большая честь для меня.
— Твое имя? — спросил Корриган, забираясь в седло.
— Барон Райв, старший конвойного отряда при дворе Его Величества короля Любомира.
— Жду тебя через час во дворце, тебя пропустят...
Корриган тронул поводья, конь взвился и ринулся вперед, сбив с ног несколько растерявшихся зевак. Конь и в самом деле был хорош — спеша во дворец, Корриган думал о том, что этот молодой стражник ему пригодится. Он без раздумий отдал своего коня, а не приказал это сделать кому-нибудь из подчиненных — это говорило о многом. К тому же он назвал Корригана Повелителем, что не совсем соответствовало истине: в стране номинально правил король Любомир. Впрочем, все знали — или догадывались, — что власть Любомира не распространяется дальше его апартаментов, и реально всем заправляет именно Корриган, главный королевский советник. Что до короля, то это был слабый и безвольный человек, после смерти королевы-матери он без особого энтузиазма принял трон и большую часть времени предпочитал проводить в замке или на балах и прочих увеселительных мероприятиях. Корригану это было на руку, и за последние пять лет вся реальная власть целиком сосредоточилась в его руках. Король не протестовал, с удовольствием переложив на плечи Корригана всю рутину государственных дел.
