— Мне... — раздался над ухом хриплый голос Мучо. — Дай мне...
Припав к кувшину, Мучо отпил воды, остатки вылил себе на голову. Тряхнул головой, провел ладонями по лицу. В его глазах мелькнул страх.
— Дышать... трудно... — Мучо открыл рот, запустил в него пальцы.
Глянув на него, Дучо оторопел, разглядев посиневший, неестественно распухший язык напарника. И тут же понял, что с ним творится то же самое: язык распухал очень быстро, воздух с трудом проходил в сжавшееся горло. Его охватил страх — схватившись за горло, Дучо захрипел, закашлялся, затем несколько раз ударил себя по лицу, пытаясь прогнать навалившиеся на него колдовские чары.
— Это Виго... — прохрипел Мучо, подтвердив его опасения. — Это он...
Воздуха становилось все меньше — упав на колени, Дучо хрипел и задыхался, в его сознании почему-то возник образ паренька, ордейского шпиона. Сколько часов они тогда мучили его, добиваясь правды? Много, почти целый день. Потом, когда он рассказал им все — и даже то, чего никогда не знал, — его удавили петлей, закручивая ее короткой толстой палкой. Удавили не сразу, то и дело ослабляя петлю и давая агонизирующей жертве глотнуть воздуха. Это было весело, и, когда измученная жертва все-таки затихла, Дучо даже испытал разочарование. И вот теперь он смог понять, что именно испытывал тогда тот паренек: стоя на коленях, Дучо хрипло втягивал в себя воздух, в глазах плавали разноцветные круги. Рядом на полу бился в конвульсиях Мучо, раздирая себе ногтями грудь и испуская булькающие звуки. Это было страшно, в голове Дучо мелькнула мысль о том, что это все, конец, что ему и в самом деле уже не выпутаться. И когда он осознал, что совсем не может дышать, его охватил ужас. Дучо затрясся, вскочил, снова рухнул на пол, в желудке начались конвульсии, затем он ощутил, что его рвет. Давясь и захлебываясь рвотой, он взглянул на затихшего уже Мучо, перевернулся на спину и сжал руками горло. Его губы мелко затряслись, лицо побагровело, глаза налились кровью. А потом все кончились — бессильно разметав руки по каменному полу, Дучо лежал и смотрел в потолок уже ничего не видящими глазами.
Стало очень тихо. Лишь за окном все так же пели птицы, но даже им уже было не под силу нарушить повисшую в зале тишину.
* * *
Когда заскрежетал засов камеры, Яна невольно вздрогнула, ожидая самого худшего. Бежать некуда, сопротивляться глупо, тем более что у нее отобрали нож. Как ни крути, а она все равно проиграет. Нет у нее шансов. Или... все-таки есть?
Дверь открылась, вошел охранник—тот самый, что привел ее сюда.
— Вот я и свободен, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Развлечемся немного?
Яна улыбнулась.
— Я не против — если ты пообещаешь отпустить меня. Я даже потом сама буду приходить к тебе, честно.
Это была игра, Яна знала, что охранник ни за что ее не отпустит. Но надеялась на то, что у него хватит сообразительности пообещать ей свободу в обмен на любовные ласки.
— За дурака меня держишь? — Охранник усмехнулся и начал расстегивать пояс. — И учти: кричи, не кричи, тебя здесь никто не услышит. Я даже люблю, когда кричат.
Он оказался даже более глуп, чем она думала. А может, ему просто хотелось взять ее силой, и ему совсем не нужна покорность. Что ж, придется зайти с другого бока.
— Я не обманываю, — сказала она. — Честно, я буду приходить к тебе. Я живу здесь, у замка. Ты Розу знаешь, торговку? Это моя тетка.
Охранник замешкался, даже нахмурился, -— похоже, ее маленькая ложь попала в цель. Роза наверняка связана с Корриганом или его людьми, не зря с ней шептался Инди. И кто посмеет обидеть ее племянницу, рискуя нарваться на неприятности? В то же время, этого дурака нельзя отпустить, в нем ее единственный шанс на спасение.
— Ну что же ты?.. — Яна встала и протянула к нему руки. — Иди ко мне...
Лицо охранника выражало растерянность, он , явно не знал, как ему поступить. А значит, надо брать инициативу в свои руки. Обольстительно улыбнувшись, Яна расстегнула куртку. Затем, не
отрывая взгляда от глаз охранника, демонстративно коснулась ладонями скрытой холщовой тканью рубахи груди.
Это выглядело чертовски соблазнительно, и охранник не устоял. Нерешительно оглянувшись на дверь, он торопливо расстегнул пряжку ремня, сбросил перевязь с мечом на пол и шагнул ей навстречу.
— Ну, давай же...
Яна обняла его, поцеловала в заросшую щетиной щеку — и когда руки охранника стали забираться к ней под рубаху, изо всех сил поддела его снизу коленом. Потом еще раз, и еще — для надежности. Удивленно глядя на нее округлившимися глазами, охранник испустил стон и завалился на пол.
— Мразь...
Переступив через поверженного громилу, Яна подхватила меч, стянула с него и бросила ненужные ей ножны. Открыв дверь, выглянула в коридор: никого. Быстро выскользнув из камеры, заперла ее на засов и неслышно пошла вдоль стены.
Она хорошо помнила дорогу. Вот три знакомые ступеньки, теперь налево. Немного вперед — и будет большой светлый коридор.
Яна почти дошла до него, когда путь ей преградила высокая фигура охранника. Он не ожидал нападения и лишь вскрикнул, когда тяжелая стальная полоса обрушилась ему на голову. Не глядя на осевшего охранника, Яна побежала к выходу.
Вот и тот самый коридор, сквозь узкие стрельчатые окна видна зелень крон, слышен птичий щебет. Только бы добежать-.
Поворот, два десятка шагов, очередной поворот направо, могильный холод и сырость узкого коридорчика. И вот она, ржавая дверь, вестница свободы. С ходу схватившись за засов, Яна потянула его — и побледнела. Засов был заперт на большой висячий замок.
Где-то далеко послышались крики — похоже, ее побег обнаружили. Плохо. Какая она дура, что не взяла у охранника ключи, — ведь видела же их.-
Тяжелый топот ног все ближе — хрипло втянув в себя воздух, Яна подняла меч и со всей силы обрушила его на замок. Один удар, второй, меч едва не вырвался у нее из рук. Не идет...
Яну охватило отчаяние. Сунув меч в дужку замка, она всем весом навалилась на рукоять, моля об одном — чтобы меч выдержал.
— Ну давай, давай! — застонала она, налегая на рукоять. — Давай же!
И меч — хвала выковавшему его мастеру — выдержал: в замке что-то хрустнуло, злополучная дужка наконец-то отскочила. Бросив меч, Яна трясущимися руками сняла замок, рванула засов, освобождая дверь, потом налегла на ручку. Топот ног охранников раздавался уже совсем рядом, когда она обрела свободу.
На то, чтобы шмыгнуть в заросли старого сада, ей понадобились считанные секунды. Была — и исчезла. Когда из распахнутой двери в сад вывалилась четверка разъяренных охранников, ловить уже было некого.
♦ * *
Рыба оказалась очень жирной, я подумал о том, что с нее могла бы получиться отличная уха. Сполоснув нож и разделочную доску, я положил их на место, промыл выпотрошенную рыбину и пошел к дому.
