Мне дали хлеб. Я не столько понял это по ощущениям —в руке был какой-то сырой и холодный комочек, — сколько догадался. Ведь Уно говорил, что за каждый мешок породы полагается кусочек хлеба.
— Мешок отдай. — Уно забрал у меня мешок.— Вон туда иди, со всеми, тебе покажут... — Он махнул рукой вдоль карьера.
Мимо проходила группа рабочих, они только что отошли от промывочных машин, я пошел следом. Рабочие были угрюмы, шагали молча, некоторые из них на ходу ели. Вспомнив о еде, я ощутил голод, надкусил хлеб. Он оказался очень плотным, кисловатым и заметно отдавал плесенью. Тем не менее, я добросовестно перетер его зубами, проглотит — и понял, что ничуть не наелся. А я еще жаловался на то, что толстею. Похоже, теперь у меня были все шансы сбросить лишний вес, с такой диетой и работой это проще простого.
Шли мы недолго и остановились у входа в большую пещеру, рабочие по очереди напились из бочки с водой, я последовал их примеру. Некоторые отходили в небольшой закуток, вырубленный правее пещеры, оттуда несло вонью, — похоже, там был туалет. Туда меня не тянуло, поэтому я вошел в пещеру, следуя за рабочими.
Пещера оказалась достаточно велика, на стенах горели светильники. Вдоль стен лежали кучи примятой соломы — похоже, она служила невольникам постелью.
— Живее, ублюдки!
Один из находившихся в пещере охранников , стукнул дубинкой попавшего под руку раба, тот « покорно плюхнулся на ближайшее свободное место. Я последовал его примеру и лег рядом.
За нескольких минут пленники расположились вдоль стен, послышался звон — охранники тянули из глубины пещеры две длинные цепи, по одной с каждой стороны пещеры. Пропуская цепь в отверстие кандалов, они по очереди обошли всех невольников, включая меня.
Это было удивительное ощущение — понимать, что ты прикован, что выбраться нет никакой возможности. В самом деле, как? Вытащить ногу из кольца кандалов я не смогу, перепилить цепь мне нечем. Свободные концы цепей охранники вытянули из пещеры. Я не видел, что там происходит, но был уверен, что сбежать рабы не смогут. Другой конец цепи, вероятно, закреплен в глубине пещеры. А значит, побег возможен только во время работы, это надо учесть.
— Настоящий концлагерь... — пробормотал я, поудобнее устраиваясь на сене.
— Эй... — Мой сосед, человек лет тридцати пяти,
с лицом, густо заросшим клочковатой, словно опаленной щетиной, встрепенулся и коснулся меня рукой. — Гасклит?
— Ну гасклит... — довольно холодно отозвался я. — И что с того?
— Откуда будешь? — Сосед придвинулся ко мне, его глаза блеснули. — Где жил?
— Из Москвы.—Я предпочел не говорить правду. — А что?
— Москаль, значит... — Мой сосед тихо засмеялся. — А я из Харькова. С Украины.
Я быстро повернулся к соседу.
— Серьезно? И давно ты здесь?
— А что мне врать. Месяца два уже.
— И как попал сюда?
Мне было приятно встретить собрата, я ощутил восторг: уж вдвоем-то мы отсюда точно выберемся!
— Да как попал, — пожал плечами собеседник.— С работы шел, выпили слегка с ребятами. Ну, качало немного, не без этого. Гляжу: мигалка ментовская, — я в ближайший подъезд. И как провалился — упал, понять ничего не могу. Вроде дверь была, ступени — а под руками трава. Гляжу— а вокруг лес. Так и попал... Оказался в Ордее, но там вообще жить невозможно. Перебрался сюда, а тут...— Он махнул рукой, устало вздохнул.— Тебя как звать-то?
— Кирилл.
— А я Игорь. Слесарь я, в автосервисе работаю. Работал... — Собеседник помрачнел. — Ну, а ты как здесь?
— Да почти так же, — снова соврал я. — Пошел за хлебом, ну и... — Я махнул рукой. — В банду какую-то попал, они и продали сюда. Я вот о чем спросить хотел, — оглянувшись на соседей, я придвинулся к Игорю. — Бежать не пробовал?
— Нет, — покачал головой Игорь. — Поймают, ноги отрубят. Строго у них с этим. К тому же охрана кругом, ловушки...
— Что еще за ловушки? — быстро спросил я.
— А я знаю? — пожал плечами Игорь. — Принесли одного как-то — связал ремни, забрался по скале наверх. И все равно не убежал, ему грудь размозжило чем-то. Неделю подыхал потом.
— А река? Река куда идет? По ней нельзя?
— Нет, — покачал головой Игорь. — Говорят, там дальше еще один водопад. Высокий, внизу камни, все равно разобьешься. А обойти его нельзя. Здесь — как в ловушке, со всех сторон обложили.
Игорь замолчал: в пещеру зашел охранник. Медленно пройдя вдоль стен, пересчитал пленников, затем так же неторопливо вышел. Проводив его взглядом, Игорь задумчиво взглянул на меня.
— Есть у меня одна идея, — прошептал он.— * Потом расскажу. А сейчас спать надо, затемно поднимают. Завтра поговорим... — Он лег на спину и закрыл глаза.
Я не возражал, к тому же день выдался и в самом деле трудный. Поудобнее устроившись на сене, > я закрыл глаза, с невольной радостью думая о том, что теперь все будет совсем по-другому. У меня появился друг, а вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.
Казалось, я только сомкнул глаза — и тут же был разбужен зычными криками охранников. Неужели уже утро?
На улице было еще темно. Я взглянул на Игоря.
— Подъем?
— Да, черт бы их побрал;..
Игорь сонно взглянул на меня, потом зевнул. Тусклый свет фонарей придавал всему происходящему какую-то нереальность, вяло шевелились невольники, охранники вытягивали цепь. Я проследил за тем, как змейка цепи, звеня суставами-звеньями, выскользнула из кольца моих кандалов, с , трудом поднялся на ноги. Все тело болело — болело так, как никогда в жизни. Казалось, меня пропустили через шестерни неведомого механизма, каждая клеточка тела просила отдыха. И еды — я ощутил зверский голод.
— Утром не кормят? — Я взглянул на Игоря.
— Нет. По куску за мешок. Не будешь работать — сдохнешь.
Игорь явно был не в духе, я предпочел пока оставить его в покое. Потом поговорим, когда будет время.
На улице было все так же темно, лишь узкий клочок неба на востоке, зажатый отвесными склонами каньона, слегка посветлел, возвещая приближение рассвета. Не прошло и десяти минут, как я уже стоял перед своей норой с фонарем в одной руке и мешком в другой. Устало вздохнул и полез внутрь.
Кирка лежала метрах в трех от входа. Взяв ее, я полез дальше. И чем дальше я лез, тем неукротимее становилась моя жажда свободы.
За день мне удалось наковырять четыре мешка золотоносной породы. Мог бы и больше, но золотая жила стала уходить куда-то вверх, пришлось вырубать массу пустой породы и таскать ее наружу, в отвал, это здорово замедляло работу. В целом я оценил местную организацию труда довольно высоко, все было придумано на редкость умно. Не существовало никакой нормы, стимулом к работе служил голод. Я заработал четыре кусочка хлеба, они показались мне каплей и не смогли утолить голода. Глядя на истощенные тела рабочих, я хорошо представлял свою дальнейшую судьбу. На моих глазах один из рабочих упал и уже не смог подняться. Охранники оттащили его в сторону, осмотрели, один из них вытянул из ножен меч. Я увидел, как сверкнуло лезвие, — судя по всему, уже виденный мной на плоту способ съема кандалов был здесь вполне обычным делом. Шум водопада заглушил крики обреченного. Его столкнули в воду, охранник не спеша вымыл лезвие меча. Подойдя к одной из нор, Уно ладонью стер крестик.
