Райв ничего не ответил. Он снова подошел к окну, задумчиво взглянул на грязную улицу. Опять начал накрапывать дождь, порывы ветра заносили капли в открытое окно, но барон не обращал на это внимания.
— Может, ты и права, — сказал он после долгого молчания. — Но две сотни оборванцев не смогут захватить город.
— Ты забываешь о том, что это не регулярная армия. Никто не собирается идти на город приступом. — Яна улыбнулась. — А еще мнишь себя великим стратегом.
Райв быстро обернулся. Хотел было что-то сказать, но промолчал. Постоял, задумчиво почесывая лоб, потом снова взглянул на Яну.
— Ты предлагаешь захватить замок?
— Да. Стоит только начать, и за тобой пойдут тысячи — когда узнают, что с тобой принц.
Иржи поднял голову.
— Я тоже могу драться. Я даже из арбалета стрелял.
— Да, Иржи...
Яна улыбнулась и потрепала принца по волосам. Теперь, после смерти Любомира, о которой ходило столько пошлых слухов, все надежды были связаны только с ним.
— Твои люди смогут это сделать? — спросил Райв.
— Я уверена в этом. Если бы ты знал, сколько в них ненависти к Корригану... Мы захватим замок, а тебе надо перетянуть на свою сторону армию. Если она не пойдет за тобой, все пропало, мы не сможем удержать замок.
— Этого я и боюсь...
Райв закрыл окно, опасаясь, что Иржи может простыть.
— Вот. — Иржи протянул Яне рисунок, девушка с улыбкой взяла его. — Красиво?
— Красиво, Иржи. А кто это?
— Как кто? Это барон, это ты. А это я.
— Теперь понятно, Иржи. А почему ты выше барона?
— Потому что я принц, — ответил Иржи и хитро взглянул на Яну. Потом засмеялся. — Просто так получилось.
* * *
Виго был очень странным человеком—и на редкость многоликим. Он мог внушать ужас — как тогда, в замке, — мог быть мягким и душевным. Мог говорить коротко и отрывисто—когда не хотел разговаривать, — а мог прочитать целую лекцию—как вчера, в день моего приезда. Точнее, прихода. В этом мире вообще большей частью ходили пешком.
Вчера Виго отказался отвечать на мои дальнейшие вопросы — сказал, что обо всем остальном мы поговорим завтра. Да я и сам не слишком настаивал, в голове у меня все перемешалось. Еще вчера я знал, чего хотел, а именно — убить Корригана. Сегодня я уже не хотел ничего. Точнее, просто не знал, чего хотеть. Вернуться домой? Это желание жило во мне всегда, но я уже свыкся с тем, что это для меня невозможно. Пустота — в сознании, в мыслях, в чувствах.
Спал я этой ночью на улице, под небольшим навесом, Виго постелил мне именно там. Он объяснил это тем, что с удовольствием пустил бы меня в дом, но просто не может этого сделать: его дом меня не принимает. Впрочем, мне было все равно, где спать, с некоторого времени я перестал обращать внимание на подобные мелочи.
После завтрака мы снова расположились у реки, удобно устроившись на «стульях».
— Итак? — спросил Виго, взглянув на меня.
Его глаза были спокойными и на редкость глубокими, — казалось, на меня смотрела сама вечность. Впрочем, они тут же стали мягче, подернулись дымкой тепла и умиротворения.
Я непонимающе взглянул на колдуна, пытаясь понять, что он имеет в виду.
— Что ты надумал за эту ночь? Ты по-прежне- му хочешь убить Корригана?
— Не знаю. Наверное...
— Это не ответ.
— Да, я по-прежнему хочу убить его, — ответил я, зная, что мой ответ колдуну не понравится.—Он негодяй и не заслуживает жизни.
— Корриган — великий воин и великий колдун. И что бы мы о нем ни думали, как бы мы его ни судили, к нему надо относиться с уважением. Он достойный противник и заслужил это.
— Мне не за что уважать его. Он убийца.
Виго вздохнул.
— В тебе говорит гнев, а гнев — плохой советчик. Да, Корриган несет зло и будет наказан за это, ничто в мире не проходит бесследно. Но ты не должен брать на себя роль судьи. Оставь это Богу.
— Я не согласен. Оставляя все на откуп Богу, мы снимаем с себя ответственность за то, что происходит, уходим от борьбы. Это только на руку Корригану и таким, как он»
— Я не призывал тебя отказаться от борьбы,— возразил Виго. — Вопрос в том, какая это борьба. Да, можно сделать все по-своему и погибнуть, запутавшись в собственных глупостях. А можно следовать воле Богов и до конца пройти свой путь, каким бы он ни оказался. Могу тебя успокоить: Боги видят тебя, и ты никак не разминешься с Корриганом. Это часть твоей судьбы, хотя и не самая главная. Но на борьбу с ним ты должен выйти с ясным сознанием и чистым сердцем, в тебе не должно быть гнева, злости, желания убить. Потому что это — темная сторона силы. Корриган однажды поддался ей, увяз в ее паутине и уже не смог выпутаться. Я пытался ему помочь, я надеялся вытащить его из омута, в который он попал. У меня не получилось... — Виго опустил голову, потом снова взглянул на меня. — То, что должно произойти, всегда происходит, и ты появился в этом мире далеко не случайно. Но для того чтобы одолеть Корригана, ты должен оставить мысли о мщении.
— И что я должен делать? — спросил я, пытаясь разобраться в логике колдуна.
— Просто следуй естественному ходу событий, не торопи их. Осознай, что тебя ведут Боги, будь достойным этого. И однажды ты сам удивишься тому, как сплетаются нити событий. Мир вокруг тебя придет в движение, люди и обстоятельства удивительным образом пойдут тебе навстречу. Тебе не надо думать о том, как уничтожить Кор- ригана, — все решится само собой, обстоятельства сами приведут тебя к цели. Будь храбр и невозмутим, не ищи выгоды, не гонись за славой, скользи по морю жизни — туда, куда поведут тебя Боги. И поверь, ты никогда не пожалеешь о сделанном выборе. Потому что дорога с Богом — это дорога к счастью.
— А без Бога? Если я откажусь?
— Тогда ты лишишься, помощи Богов и останешься один на один с Жерновами...
Виго замолчал. Молчал и я, обдумывая его слова. Потом снова взглянул на колдуна.
— Со стороны Богов это очень похоже на шантаж.
— Это не шантаж Обычно мы выбираем между плохим и очень плохим. Боги дают тебе возможность стать собой, найти в этой жизни свой путь.
— Но я всего лишь хочу отомстить Корригану, я не претендую на что-то большее.
— А разве речь идет не об этом? Ты искал возможность сделать это, Боги услышали твой зов. Тебе не на что жаловаться.
— Я не жалуюсь... — Мне было трудно объяснить свои чувства.
— Я понимаю, — сказал Виго. — Тебя угнетает то, что кто-то все решил за тебя, что тебе фактически предложили дилемму — или пойти по приготовленному для тебя пути, или умереть. Ты не хочешь умирать, но и не хочешь подчиняться.
