Круг земной. Халиф
Город утопал в прохладных, убаюкивающих сумерках. Опустела шумная базарная площадь. Торговцы, воры, попрошайки и сборщики налогов — все уже давно отправились спать. Откричал слепой муэдзин, призывая правоверных на вечерний намаз. Город затих, лишь где-то в глубине кривых, пыльных улочек слышались звуки колотушки ночной стражи.
Халиф шел по утопающему в пышной зелени саду. Его парчовый халат, расшитый золотыми нитями, чуть заметно колыхался от легкого ветерка. Халиф смотрел на ветви деревьев. Словно руки танцовщиц, они переплелись в еле заметном движении. Крупные звезды алмазами сверкали меж ветвей. Новорожденный месяц робко выплыл из-за тучи и встал на куполе небесной мечети.
Тропинка вывела его к фонтану. Струящаяся вода шептала что-то на непонятном языке. Воздух пропитался ароматом роз. Хрупкие лепестки были подобны нежной коже гурий, ожидающих правоверного в раю. Халиф остановился у фонтана и стал ждать. Шум воды пробуждал в нем далекие воспоминания. Ему очень хотелось остаться здесь, в тени деревьев, и уснуть. Он протер слипающиеся глаза и стал всматриваться в сумерки.
Али появился незаметно. Никогда, за всю свою долгую жизнь, халифу не удавалось уловить это мгновение. Возможно, поэтому Али уже на протяжении многих лет был начальником дворцовой стражи.
— Мой господин? — Али, как всегда, спокоен.
Халиф был уверен, что, если даже небесный свод обрушится на землю, Али будет говорить так же невозмутимо.
— Слушаю тебя!
— Мой господин, — Али склонился в глубоком поклоне, — нам надо спешить. Осталось совсем немного времени. Все готово: лошади навьючены, верные вам люди ждут ваших распоряжений.
— Али! — Начальнику дворцовой стражи показалось, что голос повелителя дрогнул. Но он тут же отогнал эту крамольную мысль. — Ты верно служил мне на протяжении многих лет. — Халиф жестом остановил очередной поклон. — На все воля Аллаха. Мы не в силах противостоять нашей судьбе. — Но, мой господин...
— Слишком поздно... Слишком поздно для меня. Али молчал, опустив голову.
— Но ты еще можешь спасти наследника. Если на то будет воля Аллаха, то когда-нибудь...
— Я все сделаю, господин. — Впервые в жизни Али перебил своего повелителя — и даже не заметил этого.
— Вот, передашь сыну, когда он станет взрослым. — Перстень с огромным рубином легко соскользнул с пальца. — Теперь прощай!
Впервые халиф обнял своего верного слугу. Обнял быстро и холодно. А затем, не оборачиваясь, пошел по тропинке к дворцу. Али долго провожал его взглядом, в глазах его стояли слезы.
Он называл эту комнату «Место для размышлений». За годы его правления ее порог переступали только он и глухонемая рабыня. Он был здесь наедине с самим собой и разве что Аллах мог услышать, о чем он говорит с собственной тенью.
Халиф взял в руки мандолину. Бережно, словно по щеке любимой жены, провел пальцами по ее грифу. Немного подумав, взял первый аккорд. Нежная мелодия разливалась по комнате и медленно уплывала в тишину сада. Халиф размышлял.
Ночную мглу ослепил яркий свет факелов. На клинках отразились жадные языки пламени. Задремавшая стража так и не успела понять: за что? По пушистому ковру медленно растекались лужицы крови. Мощные удары сотрясали «Место для размышлений», но лишь мертвая тишина могла ответить им.
Когда визирь в сопровождении возбужденных воинов наконец-то ворвался внутрь, халиф стоял к нему спиной. Лик правителя был обращен к Мекке. «Во имя Аллаха, милостивого и милосердного», — прозвучал чуть хрипловатый голос халифа. Визирь остановился в дверях. Словно мраморные истуканы, замерли и воины с обнаженными мечами. По комнате разносились слова суры Открывающей. В глазах визиря читалась ненависть, смешанная с нетерпением. Визирь знал, что его повелитель знает Коран наизусть. Вслед за сурой Открывающей последовала сура Муравьи. Окончив намаз, халиф встал с молитвенного коврика и повернулся к вошедшим. В свете факелов его лицо казалось необыкновенно спокойным. В пронзительных зеленых глазах не было ни ненависти, ни страха, ни тем более боли. Халиф посмотрел на воинов и еле заметно улыбнулся. Воины отступили на шаг назад. Руки, сжимающие мечи, дрогнули. Затем он посмотрел в глаза своему визирю. Визирь не выдержал взгляда и отвел глаза. Из ножен, висевших на поясе, халиф вынул кинжал и протянул его визирю рукояткой вперед. — Убей меня сам — и да свершится воля Аллаха, — еле слышно произнес халиф.
Антон. Лед тронулся
Я стоял на лестничной клетке недалеко от квартиры Олега. Лед наконец-то тронулся. Из одного разговора я узнал намного больше, чем из философско-ностальгических бесед с другими приятелями Олега. Меч, Бездна, Битва, где ставкою будут жизни всех разумных существ, даже в других мирах. Значит, и меня тоже? Что ж, вдвойне весело. Еще Олегу предстоял нелегкий выбор. На его месте я бы не смог убить девушку, с которой встречался. А если говорить совсем честно, я вообще не смог бы убить человека, даже если бы мне сказали, что ничего за это не будет.
В наушниках слышались охи и вздохи. Я ухмыльнулся. Зачем вообще Олегу сдалась эта Маша? Вот яркий пример моего идеала: высокая, стройная, пышногрудая, уверенная в себе женщина. А он связался с какой-то пигалицей. Нет, тут без Силы точно не обошлось. Необходимо срочно писать отчет и ждать дальнейших инструкций, что я, собственно, и сделал. Однако инструкций не получил и продолжал следить.
На следующий день Олег выглядел бодрым и веселым и уверенно зашагал к метро. Это, вероятнее всего, была работа его подруги. Однако мне не стоило забывать, что Олегу на решение отпущен всего лишь месяц. Интересно, как это — убить Мечом? Тело будет лежать разрубленное на две половинки или Маша умрет, скажем, от сердечного приступа? Нет, лучше об этом не думать.
В будние дни ни с кем из бессмертных Олег не встречался. Сразу ехал домой. Вероятно, ему нужно было время, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Единственный, с кем он связался за последнее время, был Игорь, который сам предложил встречу с Олегом. Тот согласился, пригласив Игоря к себе домой в субботу, но с большой неохотой.
Думаю, что мысль о бессмертных сразу воскрешала в его памяти проблему. Игорь же, по меркам Олега, годился в хорошие собеседники, но при этом оставался человеком.
Игорь пришел к Олегу в гости ближе к обеду. Судя по звону посуды, Олег готовил обед. В первую очередь пошли обычные приветствия и праздные разговоры под неизменное чоканье рюмок. По тому, как меняются голоса друзей, я понял, что выпили они изрядно. К тому времени я уже два с половиной часа торчал на лестничной клетке. Можно было спуститься куда-нибудь пониже, благо прибор позволял, но я предпочитал быть как можно ближе к месту событий.
— Грустный ты, Олег, какой-то. Вроде и шутишь и все такое. А мне сдается, что у тебя большие проблемы. Работа?
— Да нет, с этим у меня все нормально. Есть другие трудности.
— Любимая женщина?
