— А братья есть?
— Нет.
— Ты у родителей один?.
— Судя по всему. — Я повернул голову к Адриану. — А что это ты вдруг заинтересовался?
Он пожал плечами:
— Мы с тобой не разлучаемся, ладим хорошо, говорим обо всем — и о спорте, и о работе, и о личной жизни, так?
— Так, — подтвердил я.
— Но о прошлом ты молчишь как рыба. Ни о родителях, ни о старых друзьях, ни о школе — и помину нет.
— Правда?
— Правда.
Я задумчиво почесал в затылке:
— Да, наверно, ты прав. Не знаю, в чем тут дело. Просто как-то речь никогда не заходила… Посмотрим: родился я в… — Тут, заметив краешком глаза какое-то движение, я умолк. — Началось, — шепнул я, притронувшись к его руке и указав в дальний конец проулка. Там показались четверо, идущие в нашу сторону. Винсент кашлянул и поманил нас к себе.
Подошли они быстро и остановились, уставившись на нас, в трех-четырех футах. Джонни Грейс был малорослый, светлокожий, но широкоплечий и мускулистый. Я не стал смотреть на его ноги и проверять Винсентовы россказни: береженого Бог бережет.
— А вы, блин, кто такие будете? — спросил Джонни.
— Я Капак Райми. Это Адриан Арне. И Винсент Кэрелл.
— А Тассо где?
— Я представитель мистера Тассо.
— Херставитель? — Он сплюнул на пыльную мостовую. — Блин. Эй вы, слышали? — Трое его спутников кивнули, не отводя от нас глаз. — Я сюда пришел заключать сделку с человеком, которого уважаю, а тут гребаный шестерка. Вы что, меня в грош не ставите, козлы? Думаете, Джонни Грейс так и станет тратить время на долбаного мальчика на побегушках?
— Ладно, — сказал я Винсенту и Адриану. — Пошли отсюда. — И, повернувшись к братьям Грейс спиной, зашагал прочь, моля Бога, чтобы Джонни не всадил нож в мою незащищенную спину.
— Эй! Ты куда, а? — прозвучал удивленный, неуверенный возглас.
Остановившись, я полуобернулся.
— Похоже, мистер Грейс, ваше уважение к мистеру Тассо — лишь исключение из правила. Если вы не готовы распространить это уважение на меня и моих коллег, нам здесь нечего делать. Я передам ваши слова мистеру Тассо и, возможно, в следующий раз он явится сам, — холодно улыбнулся я. — Чтобы разобраться во всем лично.
Джонни, передернувшись, оглянулся на своих. Те тоже заерзали. Я ждал.
— Блин, зря вы сразу так… — пробурчал он наконец. — Я просто расстроился, знаете, как оно… Я-то думал, он сам придет. Но он человек занятой, загруженный. По себе знаю. Не смог, видно, вырваться, да? — Я молчал. — Ну хорошо, хрен с ним. Я извиняюсь, идет? — заорал он во всю глотку. — Прошу прощения, идет?
— Вы готовы к переговорам?
— А то!
— Хорошо. — Я повернулся к Джонни и пошел назад к нему. — Думаю, для начала мы должны…
Тут с пожарной лестницы кто-то спрыгнул, приземлившись у самых ног Джонни. В воздухе мелькнула рука, наносящая удар… затем некто отскочил, налетел на троих бойцов Джонни. Вновь мелькание рук, задушенные вскрики, сумятица… в одночасье все трое распростерлись в грязи, затихшие, неподвижные, а пришелец ловко вскочил на ноги.
Джонни тем временем пялился на меня широко раскрытыми глазами, разинув рот. Я ошарашенно воззрился на него. Он зажимал руками горло, но я видел: из зазоров между пальцами бьют кровавые струи.
Незнакомец, подойдя, взял Джонни за плечи и развернул к себе. Джонни опустил руки. Он пытался что-то сказать, излить изумление, ненависть или страх. Но не мог. У Джонни Грейса больше не было слов.
Незнакомец вонзил нож ему в живот и, подержав в ране с секунду, вынул; отошел и, перешагнув осевший на землю труп, остановился перед Винсентом.
Лицо Винсента посерело; он хватал воздух ртом, как рыба.
— Вами, — скорее прохрипел, чем произнес он.
— Ты меня знаешь? — спросил незнакомец, выговаривая слова отчетливо и изысканно, с легким намеком на издевку.
— Узнал по змеям, — отозвался Винсент. — Я… слышал… рассказывали про тебя.
— Ты работаешь на…
— На Кардинала. На Форда Тассо. Я от Тассо.
— А. Тогда живи. — Он с улыбкой убрал нож в ножны. — Передай от меня кое-что Форду. Скажи ему, что я вернулся в город. Скажи: у меня здесь свои дела, но если понадоблюсь, он знает, как со мной связаться.
— Обязательно передам. Я…
Киллер, прошмыгнув мимо Винсента, подошел взглянуть на нас с. Адрианом. Он был темнокож. Кожу такой черноты мне редко доводилось видывать. Рост — футов шесть, телосложение обычное, голова совершенно лысая. Ни бороды, ни усов, зато на лице — татуировки: каждую щеку украшала пестрая змея, как бы ползущая по лицу сверху вниз; обвивая подбородок, змеи встречались в ямочке под нижней губой. На черном лице резко выделялись ярко-зеленые глаза. Возраст определить было невозможно — то ли тридцать, то ли все пятьдесят лет… Такого зловещего человека я в жизни не видел — даже по сравнению с Кардиналом и Фордом Тассо.
— Ты, — произнес он. — Как тебя зовут?.
— Капак. Капак Райми, — выговорил я, запинаясь.
— А, — улыбнулся он. — Так и думал. Айуамарканец. А ты? — Он указал на Адриана.
— Адриан Арне, сэр.
— Гм-м-м. — Подойдя чуть поближе, он заглянул Адриану в глаза. — Да, — задумчиво пропел он. — Тоже из них, хотя и без имени. Второразрядный, наверное. Интересно.
На этом он прервал разговор и направился назад к лестнице. Подпрыгнув, схватился за нижнюю ступеньку. Подтянулся. Не прошло и нескольких секунд, как он взобрался на крышу и исчез из виду среди труб и карнизов.
Мы — трое живых — оглядели четырех убитых. Мне вспомнился дядя Тео. Неужели каждая «стрелка» будет кончаться для меня такой картиной?
— Бардак, — сердито хлопнул в ладоши Винсент и, хмурый как туча, устремился назад к машине. Мы с Адрианом поплелись вслед.
— Кто это был? — спросил Адриан, но Винсент его проигнорировал.
— Кто это был? — повторил я вопрос Адриана, но Винсент словно оглох. Он яростно ругался, ударяя кулаком об кулак. — Винсент! — рявкнул я. — Да кто же это был, мать твою?!
Он поднял голову, тупо таращась на нас.
Этот? — спросил он. — Это, браток, был Паукар Вами, чтоб ему пусто было. — Замявшись, он встряхнул головой, точно не веря своим глазам. — Смерть на двух ногах, чтоб его. — И умолк и всю обратную дорогу больше не открывал рта.
* * *
Почти все время, остававшееся у меня от работы и шатаний по городу с Адрианом, я проводил в обществе И Цзы и Леоноры. Они взяли на себя роль моих покровителей и наставников и старались ответственно относиться к своим обязанностям. А это было непросто, поскольку никто доподлинно не знал, к чему меня готовят, а учителя мои находились на периферии событий. Но, хотя они и не были теми крупными фигурами, к которым я мечтал попасть, у них всегда были наготове остроумные советы. Оба были близки к Кардиналу и знали его как человека, а не как повелителя. Они были в силах сделать то, чего не мог больше никто в городе, — обрисовать его повадки и человеческие слабости, его образ мышления.
