— А если у меня не выйдет?
— Расплачиваться за поражение не придется. Я уже говорил, что много раз посылал к нему самых лучших. Я не рассчитываю, что вы его покорите. Конкретика вашей неудачи интересует меня больше, чем ваши шансы на успех. Хочу, знаете ли, посмотреть, как вы подъедете к нашему упрямцу Риду, что вы станете делать, чтобы, расколоть ударопрочный орешек. Повторяю: за неудачу вас не накажут. Считайте это полевыми испытаниями, где опыт важнее результата.
Итак, мистер Райми, я человек занятой, и вы это, вероятно, понимаете. Если вопросов больше нет… — Он указал на дверь, но я остался сидеть на стуле.
— Вообще-то есть, еще парочка.
— Да? — Он покосился на часы, нахмурился, задумался, не вышвырнуть ли меня силой… И капитулировал. — Хорошо, — заявил он, откинувшись на спинку кресла. — Спрашивайте.
— Какую сделку мне заключить с этим самым Рилом? Предложить ему какой-то конкретный полис?
— Без разницы, мистер Райми. Самый дешевый в ассортименте или самый дорогой, вообще любой. Подробности этой сделки, как и большинства сделок, которые я заключаю, меня ни капельки не волнуют. Подцепите его на любой крючок — лишь бы это было законно. Без угроз, без насилия.
— Годится.
— Следующий вопрос?
Я указал подбородком на дверь:
— Эти люди в приемной. Мне интересно, кто они такие и что здесь делают. — На самом деле мне было на них плевать, но я нутром почувствовал: надо еще немного помучить Кардинала вопросами. Оставшись, отклонив его настойчивое приглашение покинуть комнату, я попер на рожон, и было бы просто неприлично рисковать ради одного уточняющего вопроса.
— Информаторы, — сообщил он. — А знаете, я про них совсем забыл. Вот видите, мистер Райми, что вы со мной делаете? Сломали мне весь график, нарушили ход мыслей… Это мои стукачи, мои глаза и уши в городе. Они приходят отовсюду, изо всех слоев общества, приносят истории и легенды.
— Какие истории и легенды?
— Всевозможные. Они сообщают мне о том, что слышат и видят. Как питаются их соседи, как одеваются начальники. Если они становятся очевидцами убийства, то приходят сюда. Если они ввязываются в мошенническую сделку, дают мне знать. Если их супруги меняют прическу, я узнаю об этом первый. Мистер Райми, я готов слушать любого, кому хочется поговорить. Для человека, который хочет править империей, нет банальностей. Эти люди позволяют мне поддерживать связь с душой города, с его разумом и чувствами. Благодаря им я знаю обыденную жизнь. Я узнаю людей, которыми повелеваю, их капризы, их мечты, их страхи. Я вслушиваюсь. А потом складываю эту информацию в темном уголке моего мозга. Пусть валяется у меня в голове про запас — иногда я кое-что использую.
— А что они получают взамен?
— Одолжения с нашей стороны. Иногда деньги или недвижимость. По большей части — просто обещание нового счастья. Я полезный друг, мистер Райми, ценный должник.
Люди рассказывают мне о своей жизни, а в награду я обещаю когда-нибудь им помочь. Устраиваю детей на работу, подыскиваю дома, направляю к ним клиентов. Обычные яблочки, какие подвешивают перед запряженными в тележку людьми-ослами.
— А как они догадываются прийти? Кто им велит?
— Слухом земля полнится, мистер Райми. Слухи плещутся в канализации вместе с дерьмом и мочой, впитываются в дно сточных канав вместе С кровью, передаются из уст в уста политиками и священниками. Я уже давно пребываю вдали от города. Пройтись по улице, прогуляться по парку — для меня это слишком большая роскошь. Я должен править империей, поддерживать порядок в фирме. Но когда человек теряет связь со своим народом — он теряет голову. А вслед за головой — вообще все.
Несколько лет назад я это понял — и кое-что шепнул городу на ушко, тихо-тихо. С тех самых пор мой шепот отдается эхом на улицах, заставляет вибрировать стены, отражается, становится громче, зовет и манит. Они приходят раза два в неделю, по ночам, пока весь город спит. Старая гвардия и робкие новички, люди, которым есть что сказать, и закоренелые молчуны. Они приходят и говорят. Я слушаю. Хороший вождь слушает всегда.
Когда выйдете, пригласите первого в очереди ко мне. Доброй ночи, мистер Райми.
На том наша встреча была объявлена закрытой. Я вышел в коридор, поехал домой и лег спать. А Кардинал остался, чтобы провести корабль своей империи через еще одну длинную темную ночь: безумный до здравомыслия капитан Ахаб, жаждущий загарпунить чудо-кита — весь мир.
inti maimi
На следующее утро я позавтракал с И Цзы в «Шанкаре». Он соорудил один из своих знаменитых сандвичей, про которые сам говорил, будто обязан им своей славой. «Съедобные легенды» — называл их И Цзы. Дайте ему два ломтя хлеба, полный холодильник еды и ножик — и он уже мнил себя доктором Франкенштейном. Глядя, как он громоздит ломти мяса один на другой, перекладывает их редиской и помидорами, посыпает специями, наваливает сверху соусы и фрукты, придавливает все это еще одним ломтем мяса, ты… Просто наблюдать за этим со стороны — и то было невозможно, если у тебя желудок не луженый, а уж решиться попробовать… Но результаты обычно с лихвой компенсировали первоначальный шок. У И Цзы был талант кулинара — он соединял ингредиенты гармонично, совершенно естественно. Как правило, едоки требовали добавки. Я редко баловал себя такими плотными кушаньями спозаранку, но в это утро меня мучил голод. Сами понимаете, после вчерашнего тенниса, напряжения и сладостных кувырканий на лестнице подзаправиться было просто необходимо.
Адриан опять не появился. Выйдя из «Шанкара», я позвонил в офис предупредить, что задержусь, и отправился к нему на квартиру. Он жил в районе полуреспектабельных трущоб, где в одних домах водились крысы, в других — тараканы, но жилища с крысами и тараканами сразу попадались редко. Томас довез меня быстро и молча, как обычно, храня безразличный вид.
Я несколько раз надавил на кнопку звонка. Нет ответа. Забарабанил в дверь кулаком. Гаркнул «Адриан!» в щель почтового ящика. Попытался заглянуть в окно — но оно было плотно зашторено. Всерьез задумался, не выбить ли стекло ногой, но тут невесть откуда раздался голос:
— Эй! Вы! Что у вас тут за дело?
Я ошалело огляделся. Никого не видно. Задрав голову, обозрел окна квартиры этажом выше — Адриан жил на первом этаже пятиэтажного доходного дома, — но они были закрыты. Затем я заметил слева от себя ступени, ведущие в полуподвал. Сделав несколько шагов вбок, заглянул в его сумрачные недра.
На меня злобно вытаращился толстяк — типичный домоуправитель из плохого района. Небритые щеки, немытые волосы, мешковатые брюки на подтяжках, мятая рубашка. Вылитый Берт Янг в роли злодея. Он сплюнул на пол — в озерцо слюны, явно не просыхающее уже много лет — и холодно кивнул вместо приветствия.
— Что у вас за дело? — повторил он.
— Вы домоуправ? — вежливо спросил я.
— He-а, Микки, мать его, Маус, — расхохотался он. — Что, комната нужна?
