— Послушай, Капак… нет-нет, пожалуйста, без анчоусов, — сказал И Цзы кому-то на своем конце провода, — давай включим твои мозги, ладно? Во-первых, Соню я не слишком хорошо знаю, но мы общаемся, а несколько лет назад, помнится, был такой междусобойчик: сидели всю ночь и говорили: она, я, Леонора, еще кто-то. Зашла речь о том, что мы повидали в жизни, о сокровенных глубинах наших душ — ну сам знаешь, о чем в пять утра бздят. И я помню: она сказала, что семьи у нее никогда не было и что ей ужасно хотелось бы иметь младшего брата или сестру, чтобы любить их и заботиться. И совсем расклеилась. Если честно, всю пирушку нам испортила.
— Но я его видел! Каждый день, блин! И Цзы — мы не о каком-нибудь анонимном террористе говорим. Мы вместе работали, вместе оттягивались, полагались друг на дружку. Ты хочешь сказать, это все галлюцинация была?
— Нет. Я говорю только одно: несколько лет назад, когда о Капаке Райми еще ни слуху ни духу не было, Соня Арне мне сказала, что близких родственников у нее нет. Следовательно, эта загадка — загадка, на которую ты наткнулся — возникла не при тебе, а раньше. На мой взгляд, тут возможны три варианта. Первый: тогда Соня соврала — брат у нее есть, и стряслось что-то нехорошее и тревожное, если она опять взялась отрицать его существование. Но в это я не верю. Зачем ей было врать тогда, давным-давно? Зачем теперь менять легенду?
Второй вариант: ты спятил, и Сонин брат — твой глюк. Не самая приятная идея, но задуматься над ней ты должен. Разум — странный инструмент. Иногда он исподтишка подкладывает нам свинью. Мне этот вариант кажется маловероятным — психом ты мне никогда не казался, — но если тебя действительно интересует истина, сбрасывать эту перспективу со счетов не стоит.
Третий вариант. Самый вероятный. Никакого Адриана Арне никогда не было. Был самозванец.
— Самозванец? Она нас сама познакомила. Сказала, что он ее брат.
— Ну и что? Значит, соврала.
Уверенность И Цзы ошеломила меня. Да, дело очевидное. Соня соврала. Я моментально осознал, что все было именно так, и проклял себя за глупость.
— Она хотела внушить тебе, будто у нее есть брат, — продолжал И Цзы, — вот и навешала тебе лапши на уши. Он был в курсе. Обмануть тебя было легко — ты не имел причин подозревать недоброе, вот и попался. А теперь они хотят закончить комедию. И они перестали врать. Проще пареной репы. Кто заметит исчезновение парня, которого никогда не было?
— Но зачем столько труда? — призадумался я. — Какая разница, верю ли я, что у Сони есть брат? Какой смысл? Зачем ломать комедию?
— Ой не знаю. Тут еще копать и копать, если ты решишь заняться этим делом. Но я тебе скажу одно: за всем этим стоит кто угодно, но не Соня. Мне кажется, это кто-то другой, кто-то с извращенной логикой, тот, кто верит в неразрывную связь между задницей и фондовой биржей, тот, кто любит играть в бессмысленные игры, сам не зная для чего.
— Кардинал?
— А что, ты знаешь другого подходящего кандидата? Присмотрись к деталям этой головоломки. На каждой — его безумный росчерк. Говоришь, ты порылся в архивах «Парти-Централь» и ничего не нашел? Что ж, если отвлечься от того факта, что если он ей не брат, его фамилия не «Арне» («Черт, — подумал я, — этого я тоже не учел!»), кто властен над архивами? Маленькая горстка людей, и каждого из них Кардинал держит на очень коротком поводке. Такие вещи без его ведома не делаются.
— Нет. Тут еще… И Цзы, я, знаешь ли… — Я замялся. Рассказать о вчерашней встрече? И Цзы я доверял, но… Нет. Никаких «но». Доверять так доверять. Если я и с И Цзы не могу разговаривать, остается только все бросить и уйти в монахи. — Вчера вечером я встретил одну женщину, — произнес я шепотом, прикрыв ладонью рот — вдруг Томас умеет читать по губам? — Там, когда поднимался по лестнице. Не знаю, что она там делала, но явно что-то эдакое. Она была одета, как домушник, и…
— Домушница? — вновь расхохотался И Цзы, теперь уже во всю глотку. — Не выдумывай. В «Парти-Централь» домушников не бывает. Это просто невозможно. Ноль шансов.
— А я тебе говорю, И Цзы, я ее видел. Значит, как-то она туда проникла. Она спускалась по лестнице, на довольно высоком этаже…
— А я тебе говорю: «Парти-Централь» охраняется лучше, чем любая другая крепость на всем белом свете. У цоколя стоит лагерем крутая армия, а есть еще автоматика на каждом этаже, газовые баллоны, которые самооткупориваются, если их волоском пощекотать, лучи и лазеры, каких и в научной фантастике не сыщешь, скрытые видеокамеры, ловушки, все, что твоей душе…
— Скрытые камеры? — Сердце у меня упало, и мне живо представилось, как Кардинал, сидя у телевизора, жует сандвичи и наблюдает за моими утехами с давешней девицей.
— Ага. Уйма. На каждом этаже, снимают во всех ракурсах.
— Даже на лестнице?
— Естественно.
— Блин. — Вот еще одна беда на мою голову. Эту неделю надо бы просто-напросто стереть из анналов и прожить заново. — Значит, ты думаешь, что все это — штучки Кардинала? Либо он приставил ко мне Адриана, чтобы меня одурачить, либо заставил его исчезнуть на манер всех остальных, о ком ты мне говорил, типа Гарри Гилмера?
— Гарри? A-а, понял. Да, возможно. С него стан…
— И Цзы, — прервал я его, поскольку мне в голову внезапно пришла одна мысль, — а человека по имени Паукар Вами ты знаешь?
На том конце провода воцарилось долгое молчание. Затем мой собеседник тихо спросил:
— Откуда ты знаешь Вами?
— Я его не знаю. По большому счету, нет. Какое-то время назад наши пути скрестились, а сейчас, вот прямо в эту минуту, мне просто вспомнилось его имя. Он на Кардинала работал, верно?
— Кто тебе сказал?
— У меня свои источники.
— Вами… — замялся И Цзы. — Да, действительно, люди редко видят, откуда Вами берется и куда исчезает, и человека он умеет убрать, не оставив следов, но в данном случае, Капак, он, по-моему, ни при чем.
— Но проверить эту версию стоит?
— Я бы проверять не стал, — заключил И Цзы. — Вами — не нам чета. Он играет в те же игры, что и мы, но по своим правилам и ради своей выгоды. С Паукаром Вами не связывайся ни при какой погоде. Если он примется тебя выслеживать — тебе хана.
Мы еще немного поболтали о всякой ерунде, и И Цзы повесил трубку. Мы с Томасом долго сидели в пробке — для поездки я выбрал не самое удачное время, — но в итоге, спустя много часов, как показалось мне самому, доехали до места. Приятно было вернуться к обыденным делам.
Над дверью красовалась простая и ясная вывеска: «У КАФРАНА». Никакого показного шика: ни колонн, ни драпировок, ни меню с длиннющими названиями блюд, напечатанными витиеватым золотым шрифтом. Незатейливое местечко. В такие ходят скорее ради беседы, чем ради еды. Зал с пластмассовыми пальмами по углам был освещен яркими желтыми лампами, на стенах висели картины с деревьями и реками, тихо звучала музыка того сорта, что нравится почти всем: старые эстрадные песенки перемежались кантри-балладами и ритм-энд-блюзовыми вещицами.
