Ты себе представляешь, как страшно обнаружить, что не существуешь? Что с официальной точки зрения ты никто и звать тебя никак? — Она уставилась в пространство. Ее губы раздвинулись в улыбке, больше похожей на оскал. — Впрочем, наверно, представляешь. А нет, так вскоре придется.
Слушая ее, я рылся в своих собственных воспоминаниях, заталкивал свой разум в пещеру, которой он обычно чурался. Я начал с дня своего приезда сюда и попробовал припомнить, что было до того, как я сел в поезд. Но погрузиться в прошлое с этой отправной точки не удалось. Погружаться было некуда. Как и у Амы, дальше зияла пустота.
— Я наняла частного детектива, — продолжала Ама, — но он не сумел сделать ничего, кроме того, что я и так добилась. Он заключил, что либо из архивов изъята информация, либо я — нелегально удочеренная сирота. Сказал, что с такими случаями сталкивался: супруги, которые не могут ни иметь своих детей, ни взять чужих, иногда покупают детей на черном рынке. С его слов, это объясняет, почему меня нет в городских архивах.
— Похоже на правду, — согласился я.
— Очень. Весьма логично. Может быть, это и есть правда, но все равно неясно, почему у меня провалы в памяти.
— Может быть, забывчивость у вас в роду, — улыбнулся я, но Ама сохранила серьезность. — Извини. Рассказывай дальше. Что ты тогда сделала?
Тогда она пошла к врачу, который внимательно ее осмотрел и ничего не нашел. По ее настоянию он направил ее к психиатру, специалисту по амнезии, но это оказался очередной тупик. Спустя несколько дорогостоящих сеансов, так и не расширив своих воспоминаний, Ама решила плюнуть на это дело. Как-никак не стоило забывать, что ее жизнь продолжается и в настоящий момент. Если однажды прошлое вернется на место, отлично. Если нет, Ама была готова как-нибудь смириться с этим фактом.
— А потом я познакомилась с Кардиналом, — произнесла она сквозь подступивший к горлу комок. Умолкла, встала на колени, принялась опять швырять камешки. Я тихо подошел к ней, запустил пальцы в ее волосы. Обхватил руками ее подбородок, наклонился, целомудренно поцеловал.
— Говори, — тихо произнес я. — Ты уже смогла сказать так много. Не отступайся.
— Как-то вечером он заехал в ресторан, — сообщила Ама. — Он у нас редко появляется — то был первый раз после моего приезда в город. Он был полная противоположность тому, что я воображала, — учтивый, обаятельный. Я почувствовала, что меня к нему тянет. Он немного пофлиртовал со мной. — Ама улыбнулась. — Я уже начала думать о том, что с женщиной вроде меня он будет смотреться великолепно. Даже начала раздумывать, как украсить зал празднования нашей свадьбы. Сам знаешь, обычные дурацкие грезы.
А потом, уже уходя, он отвел меня в сторону на несколько слов. Сердце у меня затрепыхалось: я решила, что он хочет пригласить меня к себе — выпить рюмочку вина с глазу на глаз. Может быть, он — мой долгожданный принц? Но он сказал мне только одну фразу: «Ну, как живется с вашим… отцом?» Ровно с такой интонацией: пауза, ударение на слове «отец». И ухмыльнулся, и я сразу поняла: он в курсе моих обстоятельств. Пусть Кафран ничего не знает, пусть городские чиновники ничего не знают. Кардинал — им не чета.
И тогда я решила им заняться.
Для этого Ама отправилась к «Парти-Централь». Она и сама не знала, что собирается предпринять и что надеется найти. Просто чувствовала: надо что-то делать, взять ситуацию в свои руки, а не сидеть дома и обливаться слезами над своей злосчастной судьбой.
С фасада к «Парти-Централь» было не подступиться. Ни единый человек не подобрался бы к нему незаметно. Ама обошла здание кругом. Обнаружила высокую решетку, которая регулярно патрулировалась, но охранялась менее рьяно. Часовых было меньше, а промежутки между ними — шире. А в самой решетке, хотя к ней был подведен ток, имелась изолированная, неэлектрифицированная калитка: через нее охранники входили и выходили.
Ама улучила момент затишья, подобралась к калитке и проверила, заперт ли замок. Замок не поддавался, но между верхним прутом калитки и решеткой был прогал, в который она как раз могла бы протиснуться, втянув живот.
В ту первую ночь она не полезла в здание, но несколько раз возвращалась к нему, чтобы понаблюдать за действиями охраны. Изучив их график и привычки, Ама в одну прекрасную темную ночь бесстрашно подошла к калитке и проскользнула в прогал.
Двор между решеткой и самим зданием использовался как автостоянка, и остаться незамеченной было несложно. Ама подошла к задней стене «Парти-Централь» и побрела вдоль нее, выискивая слабое место в обороне. И ничего не нашла. Многочасовые поиски не принесли результата.
Когда она выбиралась обратно — уже приближался рассвет, — ее засекли. Протискиваясь между калиткой и решеткой, она услышала из мрака голос:
— Мисс Ситува, мы за вами наблюдали.
Сердце у нее упало в пятки. Она рванулась было вперед, но страх сковал ее тело. Из тьмы вынырнула какая-то фигура. К ней протянулась рука. Не имея другого выхода, Ама схватилась за эту руку и позволила, чтобы ей помогли спуститься назад во двор.
Человек, который с ней заговорил, был одет в форму Контингента, но на губах у него играла ласковая улыбка, а оружие оставалось в кобуре.
— Не угодно ли вам пойти со мной, мисс Ситува? — спросил он, не выпуская ее руки, и повел Аму назад к зданию. Уже восходило солнце; ночной сумрак отступал, расползаясь по углам двора. Аме захотелось ускользнуть вместе с сумраком.
Незнакомец подвел ее к стене. В точке, примерно равноудаленной от углов здания, остановился, задрал голову, попятился, указывая рукой вверх. Задрав голову, Ама увидела наверху еще какого-то человека, который распахивал окно. Этот человек, немного помедлив, исчез из виду, а охранник — если его одежда не была маскарадом — заговорил.
— Отныне это окно каждый день будут оставлять открытым на ночь, — сказал он Аме, — после наступления темноты. Пользуйтесь этим, как сочтете нужным. Мы Кардиналу не друзья, но он нам доверяет. Если вас поймают, выручить вас мы не сможем, но мы предприняли кое-какие меры для облегчения вашего спасения. По ночам здесь никого не будет, а если кто и будет, то случайно. Входите и выходите, как вам заблагорассудится. Прочная веревка и надежный крюк позволят вам подняться. Доброй ночи, мисс Ситува.
На том все и кончилось. Незнакомец ушел, вернулся к своим таинственным обязанностям. Сверху послышался щелчок: вскинув голову, Ама увидела, что окно вновь заперто и никого не видно. Тогда она пошла домой.
— Ты его видела с тех пор? — спросил я.
— Нет.
— А описать сможешь?
— Вряд ли. Я обратила внимание только на форму. В ней все охранники одинаковые.
— А тот, наверху? — не унимался я. — Как выглядел он?
— Не знаю… — произнесла Ама. — Его я и вблизи не видела. Но… — Она наморщила лоб. — Возможно, это был солнечный блик на стекле. Но мне показалось, что…
— Что?
