— Пришельцы украли тебя из могилы и вернули к жизни. Чокнутый врач выкопал тебя, чтобы позабавить своих гостей фокусом в духе Франкенштейна. Тайно разработанный военными эликсир случайно просочился в землю и воскресил тебя. Над тобой экспериментировали — потом извлекли твое тело из могилы, а ты сбежал. Ты — клон; ученые взяли ткани Мартина Робинсона и создали его двойника.
Я захохотал, ожидая, что Деб ко мне присоединится. Она молчала, а потому и мне вскоре стало не до смеха.
— Ты совсем зарапортовалась, — заявил я. — Да, конечно, тут какая-то бредятина, но тебя вообще черт-те куда понесло. Пришельцы? Клоны? Зомби? Такими разговорами делу не поможешь. Не будем терять здравый смысл. Я перед тобой. Я настоящий. Я живой. Остается выяснить, как это вышло и по какой причине. В истерики впадать бессмысленно. Давай рассмотрим вопрос всерьез. Я прожил целый год, считая себя другим человеком. Я хочу знать, как я до этого дошел, как я стал Капаком Райми.
— А может, этого не было? Может, весь этот год тебе пригрезился?..
— Деб…
— Я не шучу. Все другие версии я тебе подбросила, чтобы ты осознал: твоя теория — тоже полный бред. Но на сей раз я говорю серьезно. Ты позабыл всю свою здешнюю жизнь, но отлично запомнил тогдашнюю? Прожил где-то целый год с амнезией, даже не сознавая, что забыл свое прошлое, и никто больше этого не заметил — тебе не задавали вопросов, не интересовались, почему у тебя нет никаких документов? Мартин, вот это все — реально. Твоя жизнь, твоя смерть, наш брак, твое прошлое. Это реальность. Здесь ты был учителем, блестящим теннисистом-любителем, хорошим человеком, любящим мужем. Это все правда. А в этом твоем городе — кем ты был?
Я замялся, подумал, не соврать ли, но предпочел чистосердечное признание.
— Я был гангстером.
Деб громко рассмеялась. Я побагровел от досады.
— Ты? Гангстером? Да ты и мухи не обидишь! Про мух я буквально — ты их просто в окно выгонял. Правда, тебе нравились фильмы о гангстерах — «Крестный отец», «Однажды в Америке», всякие там старые с Джеймсом Кэгни и Хэмфри Богартом.
Нам нужна правда? Как тебе нравится вот это: ты не умер, врачи истолковали твои симптомы чересчур мрачно и ты каким-то образом выжил. Но ты и не ездил в этот твой город, не превращался в человека по имени Капак Райми. Это все галлюцинация. Твое лицо невредимо? Это потому, что ни в какой драке ты не участвовал. Она случилась только в мире твоих грез.
Где же ты прожил весь этот год? Не знаю. Наверно, скитался, точно в бреду. К тебе медленно возвращался рассудок. В твоей голове происходили стычки с гангстерами и прочие приключения — тем самым ты подсознательно боролся со своей болезнью, помогал себе найти дорогу домой. Ну как, похоже на бред? На фоне других вариантов — ничуть. Тут, конечно, нет никакой великой тайны: ни сверхъестественного дара, ни потусторонних сил, ни заговоров. Ты остался в живых после смертельной травмы, отделался поврежденным мозгом. Год ты прожил в царстве фантазий, а когда твой мозг сам собой поджил, ты вернулся домой. Подумай об этом городе, Мартин: можно ли его назвать обыкновенным? Кажется ли он тебе реальным теперь, когда ты о нем вспоминаешь? Там живут нормальные люди? Никаких логических неувязок не замечаешь, когда оглядываешься назад?
Я стал вспоминать: мой первый день в городе и дождь. Смерть дяди Тео и мое спасение. Кончита с ее юным лицом и дряхлым телом. Женщина с лестницы — Ама, — готовая предаваться любым безумствам с незнакомым человеком. Кардинал, строящий империю на фундаменте из совпадений и вонючих задниц. Паукар Вами — таким бессердечным, по моему разумению, может быть только вымышленный персонаж. Бесследные исчезновения людей, пропадающих, точно и не существовали. Что это, норма? Заурядно? Правдоподобно?
Ни в малейшей степени.
— Но как же могила? — схватился я за последний шанс. Мне очень не хотелось отказываться от единственной реальности, которую я ясно помнил. Говоря по чести, я предпочел бы оказаться не психом, а зомби; странный набор реальных воспоминаний лучше, чем полное их отсутствие. — Как ты объяснишь могилу? Как я выбрался наружу?
— Да, это, похоже, сложная задачка… — Она заулыбалась. — Нет, все просто. Твой гроб стоял открытый. Потом, вечером, накануне дня похорон, крышку завинтили, но пока неплотно. Должно быть, ночью ты ожил, сдвинул крышку, незамеченным выбрался из церкви и, сам себя не помня, побрел невесть куда. Не знаю уж, как ты выскользнул из города, как ты мог идти со сломанной шеей, чем ты питался и где жил все эти месяцы. Но это все объясняет, Мартин. С начала до конца, — просияла Деб. — Вполне возможно. Конечно, такое не каждый день случается, но вероятность есть.
— Но неужели те, кто нес гроб, не заметили, что он слишком легкий?
Я сознавал логичность ее рассуждений, прочно опирающихся на здравый смысл, но одновременно я явственно видел здания города, залы и кабинеты «Парти-Централь», лица Форда Тассо, Амы, Тео и Кардинала. Неужели разум способен сотворить ложную реальность, неотличимую от правды?
Может, и способен. Ведь я спокойно смирился с вариантом, будто мой рассудок обходился без прошлого и даже не замечал чистого листа на месте двух десятков лет. Так почему бы не признать за рассудком дар не только разрушать, но и строить, замещать царство тьмы царством света? Всякое действие рождает противодействие. Я утратил связь с реальностью и со своим прошлым — и пустоты пришлось заполнять моему рассудку. Вот он и сочинил для меня текущий момент, игровой мир, сценарий, который я должен был прожить в качестве персонажа, чтобы заново сформироваться, заново научиться жить, не навредить себе, пока мой рассудок занят собственным ремонтом и стараниями постепенно вернуть меня в мир нормальных людей.
— Гроб был тяжелый, — возразила Деб. — А несли его молодые парни, твои друзья — по-моему, только одному из них приходилось это делать раньше. Они и не могли заметить. — С каждой минутой, с каждым словом у Деб укреплялась вера в ее идею. Она была убеждена, что докопалась до истины. Я уже склонялся к тому, чтобы согласиться с ней. Фантазия, придуманный мир…
— Кладбище, — выпалил я. — Где меня хоронили. Оно отсюда далеко?
— Мили две.
— Мне туда нужно.
— Хочешь раскопать могилу? — спросила она.
— Да, хочу раскопать могилу, — подтвердил я.
Деб покачала головой:
— Вот что я тебе скажу, Мартин, не стоит этого делать.
— Почему вдруг?
— Это называется «осквернение». Нас могут посадить в тюрьму. И вообще… — нахмурилась она, — это же твоя могила. Не думаю, что у меня хватит духу…
— Деб, если ты права, это вовсе не могила. — Я сжал ее руки. — Деб, если ты права, гроб окажется пустым. Пустые могилы раскапывать не грешно.
— Даже не знаю… — От моей идеи ее явно передергивало, но она знала, что этого не избежать, и сама жаждала, чтобы ее уговорили.
— Деб, другого способа нет, — сказал я. — Иначе мы никогда не будем уверены до конца. Когда мы ее раскопаем и увидим, что она пуста, можно будет думать о дальнейшем. Все равно это дело всплывет — стоит мне объявить, что я жив, как вместо нас могилой займется полиция. Давай сделаем это сейчас, Деб. Давай опередим их и выгадаем время на подготовку. Может быть, это даст мне ключ и я выясню, что было со мной потом. Вдруг у меня память окончательно проснется.
