Второй попытки просто не могло быть.
Она вздрогнула и сжалась, когда мимо лицевого щитка ее шлема мелькнул какой-то ком, затем она почувствовала сильный рывок, и над ее головой, словно крыло белоснежной птицы, расправился тугой парашютный купол.
Глава 5
Деметра. Окрестности старого города инсектов
Земля встретила Беатриче хлестким, подрубившим ноги ударом.
Задыхаясь, она вскочила, кое-как погасив купол парашюта. Ноги отказывались служить отекшему, задеревеневшему телу. Запутавшись в стропах, она просто обрубила их ножом, потом подтянула к себе отслужившее верой и правдой полотнище синтетического шелка, скомкала его и, достав аэрозольный баллончик из стандартной экипировки скафандра, распылила его содержимое над бесформенной массой ткани.
Купол на глазах съежился, посерел и рассыпался в пыль.
Оглядевшись вокруг, она заметила в десятке метров от себя тусклый отблеск стоячей воды и, пройдя в том направлении, оказалась на берегу небольшого болотца. Стянув со спины тяжелую упряжь реактивного ранца, она с плеском утопила его в болоте и, не оглядываясь, побежала прочь от места своей посадки.
В том, что ее будут искать, Беат не сомневалась ни на секунду.
Впереди чернел лес. Справа возвышались какие-то древние постройки, оставшиеся, видимо, с тех незапамятных времен, когда на Деметре обитали, ведя непримиримую войну, люди и инсекты — две великие галактические расы, едва не искоренившие друг друга в жестокой борьбе за этот мир.
Беат не была сильна в истории Деметры. Да и вообще, знал ли кто-нибудь, кроме загадочных и замкнутых Людей Сферы, доподлинную историю этого странного мира? Те страшные байки, что культивировались любителями дармовой выпивки в припортовых кабаках, явно не дотягивали до статуса исторических свидетельств.
Беат вспомнила свою безрассудную авантюру пятилетней давности и внутренне содрогнулась. В ее памяти до сих пор стыл отчаянный крик ее компаньона, которого сожрало металлическое растение, плюнув в того своими шипами-зародышами. После этого девушка долго не могла спокойно спать по ночам.
И тем не менее именно этот мир дал жизнь Райвену…
…Через минуту или две она поняла, что двигаться дальше в таком темпе просто нет сил. Скафандр, который удобен и легок в обращении там, где нет силы тяжести, теперь давил на плечи, став скорее обузой, чем подспорьем.
Беат остановилась, задыхаясь от быстрого бега. Разумом она понимала, что необходимо сбросить лишний вес, но сказать, что она боялась этого момента, — значит не передать ничего. В ее душе по-прежнему стыл ужас перед планетой, обитатели которой на ее глазах запросто, походя, разделались с двумя людьми и одним боевым роботом. Причем весь ужас состоял даже не в том, что это произошло — на своем веку Беат повидала места и покруче, где броня боевых машин разлеталась обугленными клочьями, как скорлупа гнилых орехов, попавших под молоток — ужас состоял в том, КАК это случилось. По Деметре не бродили стотонные, испепеляющие все вокруг механические исполины, никто не вел тут целенаправленных боевых действий — просто это была иная среда обитания, мир, в котором людям не было места и все, даже воздух и вода, таило в себе смертельную угрозу…
И тем не менее ей придется скинуть скафандр… Подумав об этом, Беат для начала отстегнула замок лицевой пластины гермошлема, и прохладный ночной воздух пахнул в ее лицо пьянящей свежестью, которая несла в себе терпкие и загадочные ароматы чуждого мира.
Прежде чем снять скафандр, она в последний раз огляделась вокруг с использованием его датчиков.
Термальная оптика не выдавала чего-либо сногсшибательного. Обыкновенное, умеренное распределение тепла. Никаких бродячих «топок» либо ядерных источников энергии в радиусе действия сенсоров не наблюдалось. Анализаторы показывали нормальный, почти что среднестатистический состав атмосферы, и Беат немного успокоилась.
Отцепив от пояса расколотый процессор Райвена, она принялась стягивать с себя пропахшую потом герметичную оболочку.
«Хорошо бы сейчас выкупаться…» — с тоской подумала она.
Освободившись от замков, скафандр легко разделился на две половины и сполз к ее ногам, словно старая шкура.
Ну вот и все… Беат нагнулась, подняла оружие, взяла в свободную руку то, что осталось от Райвена, и быстрым шагом направилась к чернеющему неподалеку лесу, от которого ее отделяла небольшая пустошь, усыпанная валунами.
…Еще через полчаса она вошла под сень узловатых крон пограничных деревьев, чувствуя себя совершенно измотанной. Последний раз она спала что-то около суток назад.
Идти дальше в непроглядной тьме не представлялось ей возможным. Окинув критическим взглядом сумеречные силуэты деревьев, она подошла к одному из них и, ухватившись за нижнюю ветвь, полезла наверх, туда, где толстые узловатые ветки образовывали настоящий помост.
Одно из правил выживания в этом мире, усвоенное ею еще в прошлое посещение Деметры, гласило о том, что металлические формы жизни могут соседствовать с исконными растениями Деметры, но они никогда не смешиваются.
Этот лес был живым, а значит, она могла позволить себе уснуть в ветвях дерева, не опасаясь, что какой-нибудь членистый ползун выпустит в нее свои губительные металлические споры…
С этой мыслью она закрыла глаза и моментально провалилась в черную бездну сна.
Ее не мучили кошмары. В эту тихую летнюю ночь Беат вообще не видела снов.
Кошмар для нее начался утром, когда, проснувшись, она не обнаружила возле себя темного пластикового мешка с процессором Райвена.
На тридцать километров южнее места посадки. Нижний ярус цокольного этажа Города
Он вышел из состояния полного небытия совершенно безболезненно. Ощущение складывалось такое, словно произошел мгновенный сбой питания.
Щелк…
Меньше секунды понадобилось Райвену, чтобы прийти в себя и осознать собственную неполноценность.
От него остался всего лишь мозг. И он находился где угодно, но только не на Гизборне, где его настиг роковой выстрел из снайперского орудия.
Он огляделся, если можно применить такой термин к методической активации всех сенсорных каналов обратной связи, и осознал, что вокруг него лишь тьма. То есть полное отсутствие внешней информации.
И все же в этом непроглядном, глухом и немом НИЧТО присутствовал некий, знакомый ему диссонанс.
Словно он чувствовал на себе чей-то отрешенный и в то же время сопереживающий взгляд.
Если и существовал канал внешней связи, то он наверняка являлся односторонним. Пока.
В его памяти, разбуженные этим едва ощутимым прикосновением посторонней воли, вдруг зашевелились давние, очень давние ассоциации и фрагменты воспоминаний, словно обломки кораблекрушения начали медленно всплывать на поверхность, рисуя картины внезапно прерванной жизни.
