– А тебе нужны ответы прямо сейчас? Не гони! – посоветовал Олег. – Ты же, кажется, черепаха у нас тут на корабле.
– Я могу поделиться должностью, – свеликодушничала Саломея, – тем более что надо бы поделиться.
– Берешь меня в секретари или делишь со мной ответственность за будущие решения? – не переставал красоваться Олег.
– А ты ждешь от меня решений? – Она сыграла удивление. – По-моему, ты еще ничего не предложил. Ну-ка, подбрось мне пару идеек! Как ты умудрился поссорить юриста моего клиента с банковским агентом, который разложил ему все по полочкам еще до того, как получил гонорар? И как ты втесался в сделку, которую начал разрабатывать еще мой покойный муж? – Конечно, она нервничала. Слишком тяжелыми были последние два года. Две смерти близких людей не проходят бесследно. А если еще и предательство? Не верилось, что Ира могла ее сдавать какому-то разодетому глобалисту. Но ведь она обманывала Севу, изменяла ему и собиралась за него замуж. А может, все-таки не собиралась? Просто деньги не страшны, но вот большим деньгам подвластно почти все. Непереносимое искушение. Весь этот люкс со своими иллюзиями, бездонным консуматорством, эта механическая гонка за наживой. Старо как мир, который не меняется, увеличиваются лишь суммы и изощряются фантазия и технический прогресс. Ей не привыкать. И не в ее характере сдаваться.
– А каким был его гонорар? – спросил Олег.
– Ты знаешь прекрасно, что его гонорар – это лишь верхушка айсберга и он не стал бы идти у тебя на поводу, зная окончательный куш.
– Журавль в небе – это очень красиво. Его цена была сто тысяч. Видишь, как я отзывчив на твои вопросы. Труднее было его найти и выйти на связь, чем совать банкноты. Да я и просил-то всего лишь замедлить процесс.
– Его убрали из сделки. Думаю, он вряд ли сможет дальше с тобой сотрудничать.
– Сотрудничать с голландцем? После того, что я тебе сказал? Ты в своем уме, девочка?
– Ну да, сотрудничать, но не с голландцем, купив себе билет на продолжение и расписавшись в книге посетителей. Сделай одолжение, принеси минералки. – Она хотела бы наброситься на него и задушить полотенцем с морскими звездами, на котором лежала. А потом выбросить за борт. И чтобы его тут же еще полуживого сожрали морские хищники. А когда бы они его переламывали, он бы вспомнил Иру.
– Конечно, божественная. – Олег метнулся вниз.
Саломею смущала ее женская интуиция. Что-то не совсем складывалось в ее представлениях о нем. И о Ханне.
– С тех пор как я видел тебя последний раз в твоей Франции, ты изменилась. Наполнилась какой-то другой энергией. Упражнениями, что ли, какими занимаешься или рисуешь акварелью, – не знаю. – Сева подсел к ней за барную стойку.
– Да, мозаикой балуюсь. Беру вазу из муранского стекла, бью по ней чемоданом и потом делаю орнамент. Как правило, он получается хуже вазы, но жизнь есть движение. – Она потягивала из соломинки какое-то слегка алкогольное питье, налитое в высокий стакан.
– Да, понимаю. Вазы никогда не кончатся, – согласился с ее жизнью Копейкин.
– Моя подруга Изабель сказала, что она так смеялась всего два раза в жизни, и если ты приедешь еще раз, то она мечтает опять встретиться с тобой. Я ей сказала, что у тебя на нее нет времени.
– Она красивая, твоя Изабель, – вспомнил Сева.
– Ничего особенного, – ответила Мари. – Я изменилась, – она вернулась к прерванному разговору, – потому что ты изменился.
Эх, Мари! Ты все видишь и замечаешь, от тебя трудно скрыть поселившееся во мне неумолкающее нытье о трагедии моей души. Почему такое со мной произошло? Где живут эти люди, полюбившие друг друга, на которых не падает потолок, которых не закручивает в торнадо, которые рожают двоих прекрасных детей, выпускают их в мир и сами продолжают ходить на работу и замирать в трепете, услышав голос любимого по телефону, опаздывающего на домашний ужин. Как из этого множества женщин надо было найти Иру и потерять навсегда за несколько минут? Может быть, есть категория человеческих судеб, когда предусмотрено пережить такие страсти, как только ты прикоснулся к истине?
Сева ощущал себя меченым. У кого-то есть судимость, у кого-то – неизлечимая болезнь, кто-то живет с одиннадцатью пальцами (как один известный китайский пианист), кто-то слишком умный, кто-то видит сквозь стены, а кто-то, как он, связан с тем миром… прерванной, украденной, вырванной любовью… Нет, ничего хорошего от этих связей он себе не наживет. Туда всегда успеется.
Он посмотрел на Мари более заинтересованно и откровенно. Она тут же поперхнулась.
– Что ты сказал? – откашлявшись, спросила она.
– Я сказал, твой бывший бойфренд, кажется, юрист? – Сева сделал знак официанту, стоявшему в глубине бара, и попросил мохито.
– Если ты о Николя, который приезжал со мной в Москву, он действительно юрист. Тогда он занимался недвижимостью и работал с русскими клиентами на побережье.
– Бог в помощь, – все так же монотонно вставил Сева. – Это он вывел Олега на «Берго-консалтинг»? – Помолчал и добавил: – Есть такая известная французская юридическая контора с филиалами по всей Европе, активно пробирающаяся на Восток.
– Николя мог. Олег же хорошо платит, ты знаешь.
– Он и дерет три шкуры, твой Олег. В бизнесе добреньких нет – они все бабочки-однодневки. Это ты их познакомила? – на всякий случай почему-то спросил Сева очевидное.
– Наверное, хотя у меня было впечатление, что Ирина знала Николя. Или мне так показалось. В ноябре Олег торчал в Париже около трех недель. Один раз мы встречались с ним и Ириной. – Это нужно было сказать, чтобы выяснить, что знает и что скрывает Сева, а самое главное, ей нужно было правильно рассчитать свои шансы. Хотя бы на Копейкина. Об Олеге она даже боялась мечтать.
– А зачем это вы встречались, ты не можешь припомнить, Мари? – Он как будто не понял, о какой Ирине идет речь, о каком Париже и о каком Олеге. Он просто спросил о деле, о возможных переговорах или о чем-то подобном. Сознание расслоилось, и та часть его, которую он начал прятать и засовывать вглубь, в самый свой дальний угол, чтобы не выдать вопль мучившего его горького подозрения, – эта часть сжала его сердце, или горло, или голову, или всего его и позволила ему удержать себя в руках.
Однако Мари заметила его смятение. Она была нормальной женщиной и не любила причинять боль. Она готова была на многое для него, хотя он пока и не протягивал руки. И как ему ответить сейчас? Возможно, Олег «поймал» Ирину на бизнес, наобещал кисельных берегов, но Олег – это истинное воплощение глянцево-гламурного образа со всех обложек и всех фильмов и сцен сразу: красив, умен, богат, с прекрасными манерами, в модном сдержанном шмотье и к тому же приверженец традиционной ориентации. Почти птеродактиль. Он видел, как Ирина относилась к нему, как поставила на него все. Даже Николя как-то бросил: «Олег – интересный парень». Мари знала цену такому комплименту от французского юриста, и далеко не последнего.
