Толпа расступилась. Высокий широкоплечий мужчина вкатил в зал кресло-каталку, на котором сидел сморщенный лысоголовый старик. Видимо, речь шла о нем.
– И Захара Сергеевича Третьякова, – продолжил Одинцев.
В противоположном конце зала появился представительный господин лет пятидесяти.
Раздались громкие аплодисменты, Третьяков с улыбкой кивнул собравшимся. Оба бизнесмена двинулись к центру зала.
Лже-Анастасия с любопытством разглядывала Третьякова. На Кайратова она даже не взглянула.
– И этот мерзавец здесь! – вдруг раздраженно прошамкал старик на каталке. Поперхнулся и громко кашлянул.
Афанасий удивленно на него посмотрел.
Тимур Кайратов выглядел лет на сто, должно быть, столько ему и было. Сморщенная кожа имела нездоровый желтый цвет, а лысину старика покрывали темные пигментные пятна. У Кайратова росла редкая седая бороденка, которая сильно тряслась, когда он раскрывал рот. Да он и сам весь дрожал, будто его било электрическим током. Старик курил сигарету и периодически давился от кашля. За спинкой его кресла крепился небольшой кислородный баллон. Когда ему становилось совсем худо, он прикладывал к лицу маску и открывал клапан. А затем вновь затягивался сигаретой.
У человека, который его сопровождал, было смуглое, слегка вытянутое лицо, короткие усики и бородка, длинные угольно-черные волосы он стянул в хвост на затылке, а его взгляд пронизывал насквозь.
Когда он скользнул глазами по толпе, Афанасию почему-то стало не по себе.
А вот лже-Анастасия при виде бородача довольно заулыбалась. То ли она его знала, то ли собиралась познакомиться.
Захар Третьяков повернулся к старику и презрительно прищурился.
– Что ты сказал, старый вор?! – воскликнул он.
– Это я-то вор?! – возмущенно завопил Кайратов. – Кто, как не ты, постоянно срываешь все мои раскопки?! Да если бы я знал, что ты тоже здесь будешь, ни за что бы не приехал в Екатеринбург.
– Ты разворовываешь памятники старины и сбываешь бандитам по всей галактике! – крикнул Третьяков. – Ты сделал себе состояние на контрабанде предметов культуры.
– Ты сам жулик и вор! – выплюнул старик в каталке. – Ничем не лучше меня.
Он снова зашелся кашлем, брызгая слюной. Некоторые гости сморщились от отвращения.
– Что?! – разъярился Третьяков. Афанасию показалось, что он сейчас вытрясет из старикашки душу, – моя компания помогает музеям производить раскопки. Но я слежу за тем, чтобы все предметы попали в музеи. А твои черные копатели только и думают, как бы обогатиться за счет истории.
– Он назвал меня черным копателем?! – взвизгнул Тимур Кайратов. – Рустам, а ну подвези меня поближе, я пну этого прощелыгу.
Одинцев наконец решил вмешаться.
Скандал быстро разрастался, угрожая перерасти в потасовку. Гости, заскучавшие во время доклада самозванки, заметно оживились. Бузиярцы довольно улыбались, оскалив длинные острые зубы, из соседних залов начал подтягиваться народ.
Михаил Владимирович, размахивая руками, подбежал к участникам перебранки.
– Господа. Господа, – испуганно восклицал он, – нельзя ли потише? Тут ведь журналисты ходят… Скандал нам ни к чему.
– Пусть заткнется! – крикнул Кайратов. – Иначе я за себя не ручаюсь.
Он приложил к носу маску, глубоко вдохнул и тут же затянулся вонючим дымом.
Афанасий едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Уж больно смешно и нелепо выглядел этот воинственный старичок.
– Зачем вы пригласили сюда этого ворюгу? – возмущенно крикнул Третьяков.
– Тимур Артурович подарил музею несколько ценных экспонатов, – затараторил Одинцев. – Как и вы, Захар Сергеевич…
– Явно украл их в кургане, но не смог тайком вывезти за границу! – крикнул Третьяков.
Кайратов злобно захихикал.
– Если бы не такие, как ты, – тихо проскрежетал он, – мой бизнес бы процветал.
– Вот! – радостно воскликнул Третьяков. – Все слышали?! Сам признался, старый мошенник. Для этого человека нет ничего святого. Расхититель гробниц. В старину таким руки отрубали.
– Да ну тебя, – отмахнулся Кайратов, – Рустам. Вези меня к бару. Мне надоело слушать этот бред.
Рустам послушно кивнул и покатил кресло к выходу. Кашель старика еще долго слышался из соседнего помещения.
Третьяков еще какое-то время повозмущался, но потом к нему подошла лже-Анастасия, и он успокоился. Гости, поняв, что представление окончено, разбрелись по залам.
Афанасий не сводил с самозванки глаз. Она тихо о чем-то шепталась с Третьяковым. Может, обсуждала с ним свои планы? И они заодно?
Стараясь ступать как можно тише, он подошел поближе. Третьяков и самозванка как раз повернулись к Шигирскому идолу и не замечали присутствия Афанасия.
Афанасий напряг слух.
– Ну разве не чудо? – рассматривая экспонат, проговорил Захар Сергеевич. – Вы только представьте, что этот идол создан в эпоху мезолита.
– Эта жуткая образина? – скривилась самозванка. – Немудрено, что он так плохо сохранился.
– Для своего возраста он выглядит просто замечательно, – возразил Третьяков. – Уж вам-то это должно быть известно, Анастасия. Идолу повезло. Когда его обнаружили, он не попал в руки людей, подобных Кайратову.
– Да что мы все об этой глупой деревяшке?! – хихикнула самозванка. – Расскажите лучше, как поживает ваша супруга.
– Да что вы, Анастасия, я ведь не женат, – удивленно воскликнул Третьяков.
– Правда? – Она расплылась в улыбке. – Может, поговорим об этом где-нибудь в более уединенном месте?
Бизнесмен озадаченно приподнял брови.
Афанасий тихонько отошел. Его подозрения не подтвердились. Похоже, Третьяков не причастен к похищению мамы. Лже-Анастасия просто положила на него глаз.
Но он решил не упускать ее из виду. Рано или поздно она сделает ошибку, и Афанасий непременно этим воспользуется.
Захар Сергеевич и лже-Анастасия двинулись в зал древней истории, Афанасий отправился за ними.
Здесь, разгуливая между витрин, он внезапно ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Ощущение было не из приятных.
Пока он следил за самозванкой, кто-то следил за ним самим.
Афанасий отошел к дальней экспозиции. Отсюда отлично просматривался выставочный зал, и он принялся разглядывать толпу.
Случается так, что некоторые люди попадают в непривычные для себя места. Они всеми силами стараются слиться с другими гостями, чтобы не казаться «белыми воронами», но не всем и не всегда это удается. Вот и в залах выставки Афанасий сразу заметил несколько человек, которые как-то не вписывались в общество ученых, сотрудников музея и бизнесменов.
