– Надо звать остальных! – крикнул конопатый, поднимаясь с земли.
Деревенские, прихватив с собой Миссу, тут же побежали за подмогой.
– Дело дрянь! – уныло сказала Аграфена Тришу. – Они сейчас всю деревню приведут! Надо убираться отсюда, пока не поздно!
– Согласен! – выдохнул тот.
Он опустил глаза на дорогу. Оказалось, что Пима швырнул под ноги мальчишкам гильзы от патронов.
– Это хлопушки! – пояснил мальчик. – Я делаю их из патронов Коптильды. Набиваю в них порох, горчицу и серу! Здорово они их перепугали!
– Я сама едва штаны не потеряла от страха! – призналась Аграфена. – А мы думали, что ты нас бросил!
Пима напустил на себя оскорбленный вид.
– Может, я и трус, – сказал он, – но друзей в беде никогда не брошу! Я и подмогу привел!
Пробравшись сквозь кусты, к ним вышел Дормидонт. Старичок шагал в своем обычном кожаном фартуке до пола, комбинезоне из плотной ткани и толстенных очках. Волосы, как обычно, торчали в разные стороны. В руках кузнец держал длинную кочергу.
– А что драка уже закончилась? – разочарованно произнес кузнец. – Ну вот! А я-то думал, разомнусь на сон грядущий!
– Надо уходить! – сказала Аграфена. – Они убежали ненадолго. Сейчас притащат сюда половину Белой Гривы!
– А пойдемте ко мне, – предложил Дормидонт. – Я вас чаем напою. Переждете у меня в кузнице, а потом вернетесь в свой приют, когда страсти поутихнут.
Ребята решили согласиться на такое предложение и все вместе отправились к старику.
Кузница стояла неподалеку от приютского холма, на самом берегу озера. Это было слегка покосившееся одноэтажное строение с высокой жестяной крышей. Из длинной кирпичной трубы всегда вился дымок. К кузнице примыкали домик Дормидонта и большой сарай, в котором тот хранил разную поломанную технику, разбиравшуюся время от времени на запчасти.
Старик вскипятил в чайнике воду и заварил чай. Затем вытащил из хлебного ларя корзинку со свежими булочками и поставил ее перед ребятами. Аграфена, Триш и Пима тут же налетели на еду. Еще бы! Они ведь все еще умирали с голоду! Они жевали булки и закусывали их помидорами, теми, что не успели растерять во время драки. А Дормидонт тем временем разливал чай по большим жестяным кружкам.
Он нравился Аграфене, да и другим приютским воспитанникам. Добрый, смешной, слегка сумасшедший старичок. У Дормидонта была дочь, которая вместе со своими детьми жила в стране берберийских кочевников. В Белую Гриву семейство приезжало очень редко. Внуки постоянно приглашали любимого деда погостить и даже пару раз просили переехать к ним жить насовсем, но тот пока не собирался уезжать из своей деревни.
Добродушный старик любил детей и знал множество разных интересных историй. Аграфене, Тришу и Пиме нравилось бывать у него в гостях. Дормидонт тоже участвовал в гражданской войне, но, в отличие от комендантши, не любил вспоминать былые годы. Он предпочитал рассказывать сказки, да всякие смешные случаи из своей жизни.
– Так, значит, Коптильда лишила вас ужина? – качая головой, спросил Дормидонт.
– Ага, – кивнула Аграфена, жуя помидор.
– Вот же старая вредная галоша! – скривился кузнец. – Напоминает мне мою бывшую жену!
– А что стало с вашей женой? – поинтересовался Триш.
– Она сбежала из деревни, когда выяснилось, что мой кот заговорил, – сказал Дормидонт. – Перепугалась до такой степени, что в момент покидала свои пожитки в чемодан, и только ее и видели! Но я особо и не переживал, она совершенно ничего не умела делать по хозяйству!
Аграфена понимающе кивнула.
Коты начали говорить лет пятнадцать назад. Вернее, случилось это гораздо раньше, но все это время коты старательно скрывали свои способности от людей. Они все также играли роль пушистых домашних любимцев, а сами, как выяснилось позже, готовили заговор по захвату имперских предприятий рыбной промышленности.
Когда же их злодейские планы раскрыли, котов объявили вне закона, начались настоящие гонения. Их боялись! Тогда коты оставили людские дома и ушли в леса, чтобы можно было беспрепятственно замышлять новые злодейские планы. С тех пор о них мало что было известно.
– А вы знаете, что в нашей деревне именно мой кот заговорил первым? – вдруг спросил Дормидонт.
Ребята даже перестали жевать.
– И что он сказал? – спросила Аграфена.
– Попросил оставить ему махорки докурить, – ответил кузнец. – Он сделал это машинально, а потом сам перепугался до потери сознания. Но знаете, я бы никогда не предал моего Пафнутия Дормидонтовича. Когда началась вся эта заварушка с котами, он просто ушел от меня. А я ведь его так любил, моего жирного котяру!
По традиции, котов величали по имени-отчеству. Имя им давали владельцы, а отчество присваивалось по имени хозяина. Аграфена видела котов только на картинках, и они не производили впечатление таких уж опасных типов. Милые пушистые зверушки с хитрыми мордочками.
Однако время уже было позднее, и ребятам давно пришла пора возвращаться в приют.
– Вы заходите, когда захотите! – сказал им напоследок Дормидонт. – Будет время, займемся вашими ошейниками вплотную. Пима сказал, что те ножницы сломались. Попробуем выковать что-нибудь другое, более мощное!
Ребята поблагодарили старика за угощение и отправились восвояси.
– И часто ты у него бываешь? – спросил Триш Пиму, когда они шагали к приюту.
– Частенько, – ответил мальчик. – Особенно в последнее время. Я собираю одно большое устройство, а Дормидонт мне в этом помогает. К тому же у него полно места для моих изобретений. А в приюте Коптильда сразу заставила бы меня сдать все в металлолом!
Глава шестая,
в которой Марта садится в поезд
На железнодорожном вокзале столицы царила страшная суматоха. Поезда прибывали и отбывали ежеминутно, по перронам бегали носильщики с багажом, толпились отбывающие и провожающие. Позади вокзала, огромного здания, сооруженного из стального каркаса и прозрачных стеклянных стен, виднелся купол императорского дворца. Собственно, он отлично просматривался из любой части города.
По перрону быстро шагала, слегка опираясь на длинную изящную трость с серебряным набалдашником, высокая стройная женщина в черном плаще. Ее голову покрывал широкий кружевной капюшон, который она чуть придерживала рукой так, чтобы ее лица не было видно.
Марта Грегуар Эсселит, а это была именно она, остановилась у рекламной тумбы, расположенной рядом с билетной кассой. Ее внимание привлек плакат, наклеенный поверх всех остальных объявлений. Это оказался розыскной листок имперской жандармерии.
«Разыскивается опасная преступница, – гласила крупная надпись сверху. – Государственная изменница и пособница предателей короны. Марта Грегуар Эсселит. Хитра, изворотлива, владеет магией! Награда за поимку – миллион золотом!» В центре листка был размещен ее портрет. В принципе, довольно похожий, но на рисунке ее лицу придали уж слишком злобное и угрюмое выражение.
