Лодка с хрустом ткнулась носом в край прибрежной косы.
За бортом струилась мягкая речная вода. Зелёные бородки водорослей, застрявших меж подводных камней, вились как вымпелы на ветру.
Мальчики повыше подвернули штанины и, спрыгнув в воду, без особого успеха попытались втянуть лодку подальше на берег.
— Надо бы её привязать.
— Сейчас, как-нибудь пришвартуем, — пообещал Руся и замешкался. — Зараза, заклинило!
Застёжка жилета не открывалась. Взмокший Руся нетерпеливо дёргал лямки, но всё без толку.
Макар, тем временем, сбросил жилет и тяжёлый брезентовый плащ в лодку, расправил худые плечи и с любопытством огляделся.
— Клёво, почти что пляж! — Он прошёлся по берегу. На влажном плотном суглинке появились неглубокие следы босых мальчишеских ног. — Тут, наверное, народ купается. Смотри-ка, Руська, костровище… Пройдусь-ка я по тропе вперёд, обстановку разведаю… — и Макар скрылся в высокой, до плеча, траве.
Руся не отозвался. Он всё ещё возился с застёжкой. Вконец измучившись, он решился срезать лямку перочинным ножиком. Ножик был отличный, швейцарский, лезвие — как бритва. Папин подарок. Да не простой подарок, заработанный. Условие его получения было оговорено заранее: нужно было научиться чистить картошку. Уж Руся тогда постарался!..
Мальчик торопливо раскрыл лезвие. Он покрепче натянул эту чёртову лямку и с размаху полоснул по ней ножом.
Раздался крик. В нём были боль и испуг.
Руся даже ножик выронил от неожиданности. Кричали откуда-то из зарослей, скорее всего с тропы… Голос Макара, точно его!
Засада? «Олени», не иначе! Опередили… Сколько же их там?
Руська не сразу понял, что стряслась настоящая беда. Скинув жилет в лодку, рванул другу на выручку. «Ещё не всё потеряно! „Бобры“ без боя не сдаются!» — думал он, самоотверженно продираясь сквозь жёсткую мокрую траву и не подозревая, что победа в войне с «оленями», ещё минуту назад столь важная и желанная, теперь не имеет никакого значения.
Ровным счётом никакого!
Потому что это была уже не игра… Это была жизнь, настоящая жизнь.
И в этой жизни смерть оказалась совсем рядом.
Глава 2. Змея
— Руслан… босиком… не ходи! — послышался из зарослей сдавленный, испуганный голос Макара.
О чём это он? И где противник?
Макар был один. Он сидел на тропе, скрючившись, обеими руками обхватив перепачканную босую ступню, и судорожно прижимал коленку к самому подбородку.
— Змея!! Укусила!
Руся нагнулся.
— Куда? Куда она тебя?
На Макаровой пятке были видны две маленькие красные точки.
— Надо быстрее в лагерь!
Руся с испугом вгляделся в перекошенное от боли и страха лицо Макара.
В лодку! Нет, против течения одному не выгрести. Что делать?
Переправиться на лодке на противоположный берег! Рвануть вверх по склону до геодезической вышки, с неё просигналить «sos» в лагерь. Вот только… Макару на кручу не подняться.
Руслан испытующе посмотрел на друга. Бледный. И глаза — не прежние весёлые Макаркины глаза, зелёные с рыжими крапинками, — нет! Огромные, чёрные, с расширенными до предела зрачками, а в них — ужас и боль.
Русе стало страшно оставлять его одного, пусть и ненадолго.
«По правому берегу? Тут хорошая тропа до самого моста. А у переправы обычно всякого народа полно — туристов, экскурсантов. Правда, не в шесть утра… Хотя от моста до лагеря — рукой подать.
Решено. До моста по тропе — километра два, доберёмся как-нибудь. На спине дотащу, если что».
* * *
Внезапно Руся услышал голоса. Показалось, или нет?
— Люди! Эй!
Он бросился вперёд и буквально через минуту был сбит с ног «оленями».
— Попался! — довольно заявил один из них, здоровяк Пашка, усевшись на Руську верхом.
Руське скрутили руки банданой. Бандану пожертвовал Петька Трофимов, предводитель «оленей», гордо встряхнув своей растрёпанной кудлатой головой.
— Один «бобёр» пленён. А где второй?
— Где твой напарник, отвечай!
— Его змея укусила. Ребята, пустите! У нас беда! Помощь нужна…
— Врёт он! — предположил Пашка. — Тактическая хитрость! Развяжем, он пленным считаться не будет. А за каждого пленного банка сгущёнки…
— Какая сгущёнка! Человек умереть может, а вы… Каждая минута на счету!
— Ладно, идём. Вставай. Развяжем потом — сначала надо убедиться, что ты правду говоришь.
* * *
Они двинулись по тропе назад. Вот оно, то самое место. Никого. Озадаченный Руся машинально слизнул кровь с разбитой губы.
— Макар?
Тишина.
— Макар, где ты? — в голосе Руси зазвенели слёзы.
Русины конвоиры многозначительно переглянулись.
— Ничего не понимаю. Он не мог никуда уйти. Ребята, он тут был. Вот на этом самом месте. Он босой по тропинке шёл, вот она его и…
Руся осёкся и замолчал.
— Идём, — сухо сказал Петька, бросив на Русю неприязненный взгляд. — Проверим берег.
Раевский ринулся вперёд. Его бесцеремонно удержала рука с полосками разноцветного лейкопластыря на загорелых пальцах:
— Куда? Иди между нами. Ты — пленный.
Руся молча подчинился. Ему было не до выяснения отношений — лишь бы Макар нашёлся.
Однако на берегу никого не было. И лодка…
Лодка тоже исчезла!
— Та-ак. Тактическая хитрость, говоришь? Отвлекающий манёвр? Тоже мне, артист… Мы ведь тебе почти поверили. Самому не противно? Истории вроде этой сочинять — совсем совести не иметь. Знаешь, такими вещами не шутят. Мы ещё поднимем вопрос на Совете старейшин.
«Олени» осуждающе загомонили.
— Ладно. Теперь Раевский — наш пленник. А второго противника надо опередить! — И «олени» заторопились обратно.
— А с пленным что делать?
— Ты, Пашка, его в лагерь веди. Мы — рысью-рысью, тебе за нами всё равно не угнаться. Только не развязывай — сбежит.
Увалень Пашка не обиделся, а, похоже, обрадовался, что кросс отменяется. Остальные «олени» умчались в надежде взять флаг первыми.
* * *
Руся, совершенно опустошённый и сбитый с толку, сел на землю. Закрыл глаза, в отчаянии прижал связанные руки ко лбу.
Выходило, будто он наврал «оленям» про Макара, а тот тем временем уплыл вниз по течению, якобы с тем, чтобы первым подойти к флагу с северо-востока. Руська вспомнил лицо Макара — белое, испуганное. Да нет же, не мог он ни в какую лодку сесть. Он идти-то, похоже, не мог…
