Ника едва не взвыла. Ее немой крик трансформировался в едва слышный, прерывистый шепот:
– Прости меня, Гюнтер... Но я должна...
Из указательного пальца ее правой руки, пройдя сквозь кожу, выдвинулся иглообразный контакт.
Еще секунда, и точное движение соединило разум Ники с блоками долгосрочной памяти Гюнтера.
Она читала не личность, но воспоминания, копировала архивированные файлы, снимала всю доступную информацию с уцелевших кибернетических компонентов ядра, пробуждая, мотивируя свою собственную память.
Обмен данными завершился.
Нужно было уходить, искать укрытие, но она не могла оставить Гюнтера распростертым в пыли под прямым воздействием губительных энергий.
– Я вернусь... – горько шептала она, на ощупь собирая небольшие обломки древнего сооружения, пока над телом Шрейба не образовался холмик. – Я вернусь за тобой...
Не было сил на прощание.
Ей казалось, будто она своими руками похоронила все светлое, что едва забрезжило в ее душе.
Считав память Шрейба, она узнала многое, о чем не успел или не захотел сказать ей Гюнтер, щадя едва народившееся самосознание.
Она действительно некоторое время назад, на протяжении года, играла роль Ольги Наумовой.
Навязанная извне, имплантированная память, разбуженная сейчас, сливалась в ее душе с надрывной болью осознания собственных поступков, совершенных под воздействием внешних команд.
Я должна найти способ вернуть Гюнтера к жизни...
Но прежде – вытравить в себе все, что способствовало вторжению чуждой воли, что обеспечивало прием и доминирование внешних команд.
Мучительное самотестирование.
Словно операция, проводимая без наркоза, – с трудом встав, она сделала первый неуверенный шаг по направлению древнего портала, ведущего на соседнюю планету системы.
Там есть укрытия. Там ее не достанут поисковые группы...
Шаг за шагом она приближалась к цели, уже не думая ни о чем, кроме поглотившего разум отчаяния, жгучего, неодолимого желания не мести, но воздаяния.
Мучительные внутренние процессы походили на выжигание каленым железом всего, что несло возможность дистанционного доступа к ядру системы. Ника отключала программные модули, оставляя нетронутыми нейросети, меняла конфигурацию соединений, вводила пароли и ограничения, одновременно углубляясь в расшифровку данных, скопированных с информационных носителей Гюнтера.
Постепенно, шаг за шагом приближаясь к цели, она как будто прозревала, получая все новые и новые данные.
Как будто частичка размышлений Гюнтера, его логические выводы, оценка определенных событий, которые он считал ключевыми, постепенно становились ее мыслями.
Она падала в бездну отчаяния новых, горьких, не познанных ранее чувств, и все труднее было выкарабкиваться со дна пропасти.
Кем я стану теперь? Где найдет выход мое отчаяние?
Кругом лишь боль и смерть. Почему? Зачем?
Холодной, трезвой оценки ситуации, как и жесткого контроля над собственными действиями, не получалось. Она, сделав первый глоток настоящей, не придуманной или навязанной кем-то, а своей жизни, растерялась, не в состоянии правильно оценить ворвавшееся в разум ощущение глобальной свободы.
Медленно приближался портал.
Каждый шаг давался с неимоверными усилиями – внутренние системы одна за другой начинали сбоить.
Я выживу... Я вернусь к тебе, Гюнтер...
Бледная вспышка гиперпространственного перехода поглотила одинокую фигуру в искореженной боевой броне.
* * *
Андрей Кречетов не спал уже третьи сутки подряд.
Начавшееся смещение планет погрузило в хаос регионы Первого Мира.
В прошлый раз все завершилось очень плохо. За прошедшие годы в ожидании нового катаклизма, неизбежного при включении древней системы, во всех известных человеческих поселениях были выстроены специальные убежища, и на этот раз жертв среди коренного населения Арасты
[43]
удалось избежать, но внезапная активация расположенных на равнине порталов привела к бедствию иного рода: различные существа с иных миров, в основном находящиеся на низком уровне общественного и технического развития, совершали прорывы, стремясь в «мир демонов».
Они не шли на контакт ни с людьми, ни друг с другом. Большие и малые отряды двигались, перемещаясь вместе с зоной Сумерек. Религиозный фанатизм одних, исследовательские порывы других, злобная, не находящая разумного объяснения жажда разрушения, алчность, дикость, уничтожение древних руин, поиск артефактов и объектов поклонения – все это превращало зону Сумерек в настоящий ад, где малочисленным, разрозненным группам офицеров гарнизона приходилось защищать поселения людей и стратегически важные объекты зарождающейся современной инфраструктуры, с таким трудом возведенные на Арасте усилиями Конфедеративного Содружества.
Нетрудно понять, что положение складывалось критическое.
Зачастую мобильным группам, только что отбившим нападение очередной волны инопланетных существ, дезориентированных, озлобленных либо ослепленных древними, порожденными еще логрианами верованиями, приходилось тут же оказывать посильную помощь выжившим в бессмысленных стычках противникам и снова принимать бой, защищая уже не только людей, но и представителей иных разумных либо предразумных космических рас...
...Кречетов, получив очередные доклады, тяжело размышлял над изменениями тактической обстановки, когда внезапно заработал передатчик гиперсферных частот.
Машинально ответив на вызов, он увидел в сфере голографического воспроизведения лицо незнакомой молодой женщины.
Что сразу насторожило Андрея: детали фона были тщательно удалены из трансляции изображения.
– Полковник Кречетов?
– Да.
– Вы должны меня выслушать.
– Представьтесь.
– Мое имя ничего вам не скажет.
– И все же?
– Хорошо, если кому-то нужны условности, можете называть меня Ольгой.
– Кто вам дал код канала гиперсферной частоты для связи со мной?
– Гюнтер Шрейб.
– Где он?
– Не важно... – Ее голос дрогнул. – Гюнтер погиб. Я передаю его предостережение: вы обязаны задержать Ивана Столетова. Оставить его на время под своей защитой, на Арасте. Ему угрожает опасность.
