Вернулась я ближе к одиннадцати, но родителей все еще не было. Я переоделась в пижаму, откинула одеяло на диване, а сама пока улеглась с Ричардом и книжкой на полу.
В пустом доме было спокойно и тихо, только мамин кот сыто голосил на кухне, показывая, кто здесь хозяин. В раскрытое окно приливами вплывал вечерний ветер. Ричард похрапывал, лежа на спине, и его яйца победно сверкали в свете настольной лампы.
Я физически наслаждалась комфортом и покоем, но тут вернулись родители.
Я погасила свет, прыгнула в кровать и прикинулась спящей.
Мама с дядей Степаном, стараясь не шуметь, прошли к себе, шуршали и тихо хихикали, но тут мама восторженно, хоть и придушенно, запищала – нашла подарок.
– Степочка, какая прелесть! Спасибо!
– Это не я, это Гло, наверное…
Мама осторожно приоткрыла дверь в мою комнату, и я сказала:
– Мам, я не сплю…
Она включила верхний свет (была у нее такая дурная привычка) и вошла.
– Гло, это ты принесла?
– Да, мам. Это тебе. Нравится?
Мама подсела ко мне на диван, держа в руках и флакончик, и шарф.
– Да… Такие… такие милые… и странные… У меня никогда таких не было… Дорогие?
– Мам, это собачьи деньги, все по-честному. Хочешь, спроси у Федор Сергеича…
– А где взяла?
– У спекулянтки. Могу телефон дать. Только скажи, что ты от той девочки с собакой… У них, знаешь, все строго… Конспирация…
– Ты как твой папа… Мот, транжира, подарки без повода, сомнительные знакомства… – Мама расцеловала меня и ушла примерять шарфик.
Глава 37
После разговора с мамой голова моя перестала сбоить, и в ней немедленно созрел план, как наилучшим образом организовать трудовую деятельность.
«Вам хочется песен? – весело и зло думала я. – Что ж, их есть у меня. Вам чудес надо? Ладно, будут вам чудеса. Как в сказке – придется три чугунных посоха изломать, три пары железных башмаков истоптать, три просвиры каменных изглодать…»
Кошмарным сном промелькнули школьные экзамены, наступило лето, счастье.
Времени стало как бы больше, но прибавилось работы на конюшне. Теперь я не занималась со всеми собаками подряд, брала только самых трудных, почти отказников, почти под усыпление.
Мой план был прост.
На первом этапе я работала только с собакой, без хозяина, чтоб под ногами не путался и снова не сдвигал едва поправленную псу крышу.
Второй этап – дрессировка хозяина. То есть формально работа с хозяином и собакой вместе, но, по сути, на втором этапе я собиралась исправлять ошибки в поведении человека, которые привели к тому, что сорвалась его собака.
Ну и все. Спасибо, до свиданья, будьте счастливы, передача в руки инструктора по ОКД и ЗКС и дальнейшее светлое будущее уже без меня.
Я не собиралась готовить собак к выставкам и соревнованиям, моей единственной задачей была – как бы это сказать? – социальная адаптация клиента. Условно – чтобы собаку можно было спокойно провести по городу без намордника и поводка, чтобы собака охотно сотрудничала с человеком. А дальше пусть сами.
Разумеется, я не смогла бы справиться с этим в одиночку. Начнем с того, что мне некуда было привести чужого, агрессивного пса – не домой же тащить. Поэтому я поделилась своими мыслями с Гешей, и мы устроили военный совет.
– А ниче, – сказал Геша. – Ниче, покатит. Токо надо Юльку еще спросить, пусть нам все просчитает…
Юльку все теперь называли «наша красавица и конторская крыса» – она уверенной рукой вела дела конюшни и даже перепроверяла счета из парковой бухгалтерии. Бабай с нее пылинки сдувал.
Юлька пришла в Гешин кабинет с толстой клеенчатой тетрадью и детскими счетиками, с которыми управлялась ловко, как фокусник. Пощелкав пластмассовыми костяшками, исчеркав несколько тетрадных листов, Юлька солидно сказала:
– Ну что ж… На этом вы не обогатитесь, но в целом вполне рентабельно. Омар Оскарович вас пустит, я думаю. Он любит, когда люди дела делают, да?
Бабай нас пустил и выделил под наше дело кусок заднего двора рядом с котельной.
– Это хорошо вы придумали. Мне здесь большие собаки не помешают, я бы еще пару взял, чтобы как этот, да? – Он кивнул на Ричарда. – Он здесь только днем, а мне надо ночью. Ценных лошадей у нас нет, но в парке хулиганы, вандалы… Собаки не помешают.
И мы стали работать.
Дедушка помог со стройматериалами, Геша нанял пару близлежащих алкашей, и через несколько дней они отстроили нам просторный, прочный вольер с теплушкой.
Пансион был готов, осталось набрать воспитанников.
Одним из первых наших «студентов с пансионом» стал доберман по кличке Цезарь, большой, почти размером с Ричарда (70 см в холке), сильный и красивый пес четырех лет.
Его хозяин, Олег Юрьевич, высокий мужчина, похожий на заграничного киноактера – тяжелый подбородок, печальный взгляд, хорошо сшитый костюм, – был таким же элегантным, как и его пес, отличался спокойным характером и мягкими манерами.
С Цезарем он допустил только одну ошибку.
До трех лет красавчик-добер был домашней собачкой, любимцем и баловнем семьи, добродушно полаивающим на гостей, и только. Но потом какой-то умник открыл Олегу Юрьевичу глаза. «Ты что?! – сказал умник. – Ты гробишь собаку! Доберманы – безжалостные и свирепые псы, выведенные для личной охраны! Надо использовать его по назначению, а то пропадет!»
Тот же умник объяснил, что специально заниматься с такой собакой не надо (ага, инстинкт все подскажет), надо только научить ее не доверять чужим.
Так Цезарь попал в ад.
Олег Юрьевич имел множество приятелей, жил открытым домом, у него часто бывали гости. И каждый из них был вовлечен в заговор против одной несчастной собаки.
Вместо привычных ласковых слов Цезарь получал шлепки и пинки, вместо лакомств – горькую гадость. На улице было не лучше – незнакомцы швырялись камнями, норовили перетянуть его хворостиной, ремнем или палкой.
Цезарь был спокойной собакой с сильным характером (в хозяина, наверное). Он не стал ни подлым, ни трусливым. Он стал защищаться (ну да, за что боролись…).
Когда пес на прогулке в очередной раз огреб пластиковой канистрой по морде от незнакомца, как бы просто шедшего мимо, он порвал его на тряпки, хозяин и глазом моргнуть не успел.
Выложив приличную сумму за то, чтобы эти тряпки снова сшили в человека, Олег Юрьевич, хоть и был мужчиной небедным, задумался над тем, правильно ли он дрессирует свою собаку.
Однако жизнь невозможно повернуть назад и время ни на миг не остановишь.
Когда сам Олег Юрьевич решил отшлепать Цезаря газеткой за какую-то мелкую провинность, пес набросился на него и серьезно изорвал бедро.
