— Дверь в дальней стене, — прошептал Ферра, — ведет во внешний двор.
Мехмет и Странник, кивнув, вышли. Нужно было оценить высоту стен и проверить, насколько легко можно перебраться на другую сторону. Когда же они вернулись, Марджана уже ждала их.
Глаза девушки сияли. Без слов было ясно, что она видела Кариму. И что новости — лучше некуда. Ферра расплылся в широкой улыбке.
— Сеньора здорова?
— Да, — улыбнулась Марджана. — Ей не терпится поскорее вернуться домой.
Понизив голос, чтобы ничьи любопытные уши их не подслушали, Марджана рассказала о встрече.
— Тогда все идет по плану, — кивнул Мехмет. — Сантос, в конюшнях все готово?
— Да. Порох ждет тебя, Аякс. А я буду спать вместе с лошадьми, пока не настанет время их кормить…
— Кажется, Кемал нас не подозревает, — проговорил Аякс. — Хозяин так увлечен своим новым приобретением, что забыл об осторожности.
— Ну что ж, в этот раз мушкеты будут на нашей стороне. За дело.
Когда за «стражами» закрылась дверь, Мехмет шагнул к Марджане. Они впервые остались наедине с той ночи, когда так жестоко поссорились. Должно быть, девушка ничуть не смягчилась — лицо мгновенно стало холодным и замкнутым.
— Я счастлив, что ханым Карима здорова, — пробормотал шейх в наставшей тишине.
— Я тоже. Скорее бы закончилась эта ночь.
И, словно ей не терпелось поскорее избавиться от Мехмета, девушка шагнула к выходу.
— Тебе пока нельзя уходить.
Марджана замерла, но не обернулась.
— Почему это?
— Потому что это может возбудить подозрения Кемала. Если мы хотим довести игру до конца, ты должна пробыть со мной несколько часов. Он считает, что я пожелал насладиться своей наложницей, а на это нужно время.
Марджана расправила плечи, выпрямилась и сухо уронила:
— Хорошо. Я остаюсь.
Не глядя на Мехмета, она принялась мерить комнату шагами. Время от времени до него доносился звон изысканных украшений на ее шее и запястьях.
Мехмет подошел к низкому столику и налил себе чашу инжирной водки.
— Я хотел бы также, чтобы ты держалась поближе ко мне… Не ради меня, ради тебя же самой, — небрежно добавил он. — Слишком похотливо поглядывал на тебя Кемал. Я боюсь, что он вполне может воспользоваться правом хозяина и потребовать наложницу к себе.
Марджана остановилась и бросила на него подозрительный взгляд.
— Нужно отдать должное Кемалу, он отлично разбирается в женщинах и у него прекрасный вкус, — добавил Мехмет.
— Мне ни к чему твои пустые похвалы.
— О нет, они вовсе не пустые, моя прелестная ведьмочка. Твою таинственную притягательность способен по достоинству оценить любой здоровый мужчина с горячей кровью. Поверь мне, Кемал хочет тебя.
Марджана презрительно качнула головой. Но Мехмет хорошо помнил, какие взгляды бросал на девушку глава племени. Жажда обладания терзала его: первобытный мужской инстинкт, побуждающий самца драться за самку, безумная потребность поставить на ней свое тавро.
— Я еще не успел извиниться за прошлую ночь, — выдавил он наконец.
Она уничтожила его взглядом.
— Значит, ты признаешь, что был не прав, когда просил меня предать свою подругу?
— Вряд ли такой уж грех — волноваться за тебя.
— Грех, когда при этом приходится жертвовать своими принципами, — заявила Марджана.
Мехмет сдержал невольную улыбку.
— Верно. Чем же я могу загладить свою вину? Как до биться, чтобы ты меня простила?
— Я дождусь, когда Кара будет свободной, — отрезала она. — И когда ты раскаешься.
На самом деле он раскаивался, а вот она вовсе не собиралась сменить гнев на милость.
— Ты будешь всю ночь бегать по комнате?
— Да. Вряд ли я смогу уснуть.
— Кто говорит о сне? Я знаю куда более приятный способ провести время, — заверил он, многозначительно поглядывая на низкое ложе, накрытое шелковыми покрывалами и яркими подушками.
— Ты это серьезно? — язвительно осведомилась Марджана.
— Конечно. Ждать придется долго. А мои ласки отвлекут тебя.
— Уверяю, я не нуждаюсь в развлечениях.
— Возможно, нуждаюсь я.
— В данный момент твои желания меня совершенно не интересуют.
Мехмет ответил дразнящей улыбкой.
— Но я твой господин и повелитель. Или ты забыла? Тебя привели сюда, чтобы ублажать меня. Думаю, прежде всего ты должна меня раздеть.
Марджана ответила презрительным взглядом.
— Ты вполне способен раздеться сам.
— Но это будет далеко не так приятно.
В ее глазах полыхнуло пламя. Мехмет вспомнил, как Кемал сказал, что предпочитает пылких любовниц. Теперь, когда ее глаза буквально метали искры, он ощутил, как растет его желание и тяжелеют чресла. Однако Марджана, отказываясь поддаться на его уловки, подошла к окну, открыла ставню и выглянула в темный двор.
Ее пренебрежение было откровенным вызовом. Теперь не желание, а настоящее вожделение охватило Мехмета. Он хотел ее. Хотел затеряться в ее неистовой сладости, во вкусе и запахе, в ощущении ее кожи. Хотел ласкать, вонзаться, соединяться с ней… Хотел удостовериться, что она жива и в безопасности. Надеялся, их слияние позволит ему ненадолго забыть, что эта ночь может стать последней.
Мехмет спокойно обошел комнату, гася масляные светильники, пока не остался один, отбрасывавший приглушенный золотистый свет. Сел на ложе, чтобы снять сапоги, тут же встал и сбросил одежду. Судя по напрягшейся спине девушки, та отлично знала, что он делает.
Он подошел к ней. Марджана не шевелилась, пока он закрывал ставни. Теперь они одни. Совсем одни. И никто им не помешает. И когда он прижался губами к ее волосам, она оцепенела.
— Мы так давно не были вместе, мой ангел, — хрипло пробормотал он.
Марджана вздрогнула, и он понял, что она испытывает то же исступленное желание, которое уже давно терзало его.
— Тосковала ли ты по мне так же сильно, как я — по тебе?
— Н-нет, вовсе нет, — не слишком убедительно выдавила она.
— Почему же ты так тяжело дышишь?
Она не ответила.
— Думаю, ты хочешь этого не меньше меня.
— Мехмет…
— Я знаю твое тело, Марджана. Знаю, как свести тебя с ума.
Он продолжал говорить, тихо, гортанно, все теснее прижимаясь к ее телу.
— Позволь свести тебя с ума, милая. Позволь ласкать тебя языком, руками, моим жаром. Я покрою поцелуями твою прелестную шелковистую кожу, заставлю тебя гореть от одного прикосновения…
