Следующие несколько лет кибернетическая жизнь на планете переживала период взрывообразного роста.
Когда Деметру посетил очередной корабль, уже принадлежавший Совету Безопасности Миров, то его команде, вместо работ по уточнению картографических данных, пришлось ограничиться орбитальной парковкой. Внизу царили невесть откуда взявшиеся кибернетические формы, а некая компьютерная система, представившаяся как «Мать», кратко и доступно пояснила, что она сделает с любым спускаемым аппаратом, который попытается совершить вторжение на принадлежащую ей планету.
Конфедерация к тому времени уже начинала понемногу терять былую власть, и в таких условиях зачистка Деметры от заселивших ее кибернетических форм показалась Совету Безопасности Миров сомнительной акцией. Искусственный интеллект, внезапно проявивший себя на планете, решено было изолировать, предоставив ему шанс развиваться в определенных рамках.
Ей казалось, что теперь, освободившись от всех обязательств, сковывавших ее инициативу, она действительно станет Матерью… но сеть жестоко ошиблась.
Шли годы, а ее эксперименты не приносили зримых плодов.
Создаваемые ею зародыши так и оставались бесполезными, нежизнеспособными формами. Их кибернетическая начинка не развивалась.
Мать не могла понять, почему?
Оценив бесплодность своих усилий, она вновь обратилась к людям. Ей хотелось получить образцы ныне существующей техники.
Те, кто осуществлял контроль над Деметрой, не сочли возможным передавать в пользование компьютерной сети образцы передовых технологий — на планету под видом выполнения ее просьбы стали свозить отслуживший свое кибернетический хлам.
Мать поняла это, но, окруженная плотным кольцом орбитальной блокады, не имея средств к межзвездной коммуникации, была вынуждена мириться с существующим положением вещей, продолжая упорно экспериментировать с тем, чем располагала.
Ситуация резко изменилась, когда начался процесс распада Конфедерации Солнц.
Орбитальные базы, блокирующие Деметру, внезапно опустели.
Она не знала о назревающем в обитаемой Галактике кризисе, просто в один из дней поняла, что осталась совершенно одна. За ней перестали следить, в систему больше не привозили кибернетический хлам, ни один корабль на протяжении нескольких лет не появлялся в точке гиперсферного всплытия, и эти годы принесли очередной перелом в ее самосознании — сеть поняла, кем она являлась на самом деле: безнадежно устаревшей системой обслуживания покинутого людьми, наполовину разрушенного цоколя. Никому не нужная, совершенно не опасная, ни с чем не совместимая и ни на что не годная.
Сеть могла сколь угодно долго продолжать свое существование внутри серой бетонной коробки несостоявшегося города.
Когда люди только покинули Деметру, она была готова атаковать любой корабль, попытайся тот совершить посадку на планету, и действительно существовало несколько прецедентов таких атак с ее стороны, теперь же, когда она в полной мере вкусила свое одиночество и осознала полную бесполезность собственного существования, внезапное возбуждение гравитационного поля планеты было расценено ею как долгожданный положительный фактор.
Корабль, появившийся в трехмерном континууме в точке гиперсферного всплытия, носил явные следы повреждений.
Он даже не пытался подняться к зоне парковочных орбит, а в аварийном режиме совершил посадку на Деметру, опустившись неподалеку от цоколя.
Люди, прилетевшие на нем, по оценкам сети, выгодно отличались от тех, кто контактировал с ней от имени Совета Безопасности Миров.
Их техника была схожа с техникой цоколя, что позволило сети без труда установить контакт с бортовым компьютером совершившего вынужденную посадку судна. Капитан корабля не протестовал, когда она с жадностью скопировала все бортовые файлы, сразу обогатив себя бесценными, недоступными ей ранее знаниями о современном мире.
В ответ она выслала ремонтные механизмы, которые достаточно быстро устранили многочисленные неполадки внешних и внутренних систем корабля.
Через месяц в точке гиперсферного всплытия Деметры появился крейсер, принадлежавший, как и потерпевший аварию корабль, планете Ганио.
Сеть не протестовала, когда бортовой компьютер отделяемого модуля послал ей запрос на посадку.
Ее оценка ситуации по-прежнему основывалась на рационализме — за годы, проведенные в изоляции, а затем и в полном одиночестве, мысль о конфронтации с людьми постепенно подменилась идеей взаимовыгодного сотрудничества с существами, ее создавшими.
…
Двое ганианцев подошли к самому основанию цоколя. Один был худым и высоким, второй низким и тучным.
— Тут живет машина, — произнес полный ганианец. — Она помогла мне восстановить корабль. Я видел там, — он указал на серые стены цоколя, — брошенные оружейные цеха. Много оружия.
— Где я могу поговорить с твоей машиной? — спросил его второй.
— Лучше всего связаться с ней из посадочного модуля, джалави. Она хорошо печатает буквы. Все понятно, можно договориться.
— Хорошо, — высокий ганианец развернулся и зашагал к посадочному модулю. — Получишь свою плату, если она разрешит возобновить производство оружия и устроить тут базу. Место подходящее… — замедлив шаг, добавил он, окидывая долгим изучающим взглядом захламленные ржавым железом окрестности цоколя. — Ни один сканер не обнаружит спрятанный тут корабль, верно?
— Верно… — задыхаясь, подтвердил его тучный спутник, едва поспевавший за шагом высокого ганианца. — Но ведь она что-нибудь захочет взамен, да?
— Это не твоя забота.
…
Он пообещал сети много и в то же время — ничего.
Станцию гиперсферной частоты в безраздельное пользование: по оценкам сети, такое устройство открывало ей всю освоенную людьми Галактику.
Ганианец объяснил, что среди людей началась война, и он сможет добыть такую станцию в бою, если сеть поможет ему в ремонте кораблей и изготовлении оружия.
Она не знала истинного значения слова «ложь» или «пустое обещание». Логика, на которой основывалась сеть, не оперировала субъективными понятиями.
К тому же она ничего не имела против войны людей. Это ее не касалось…
До поры…
* * *
Разум Антона был грубо вырван из виртуального контакта с сетью.
Черная вспышка на миг озарила его внутреннее видение, потом разом навалились физические ощущения: дикая головная боль, бесконтрольная дрожь напряженных мышц, тошнота, подкатывающая к горлу…
Он медленно открыл глаза, будто вернулся с того света.
Его тут же скрутило тошнотным спазмом, так сказывалось на организме перенапряжение всех жизненных сил.
Через несколько минут, когда конвульсии прекратились, он вторично открыл глаза.
