Лана сидела рядом с ним на полу, вытирая испарину, выступившую на лбу Антона.
Шунт нейросенсорного контакта был вырван из его импланта и теперь торчал из треснувшего шара РИГМЫ, медленно покачиваясь из стороны в сторону, словно электронная змея.
— Зачем ты оборвала контакт… — хрипло спросил Антон, глядя на Лану.
— Вы бы оба сошли с ума, — ответила она.
— Я…
— Молчи, Антон… Полежи спокойно хоть минуту, приди в себя, прошу. Она расскажет тебе все остальное сама… если выживет после контакта с тобой…
Как сильно изменился голос девушки, ее жесты, эмоции… — Полынин, бессильно лежа на полу, ощущал холодное прикосновение пальцев совершенно другой Ланы.
Он нашел в себе силы посмотреть ей в глаза и увидел в них выражение, которое наблюдал лишь раз, на далеком Хаборе, в глазах Паши Морока, когда того грузили в эвакуационный модуль…
Это были глаза человека, который прожил слишком много событий за ничтожно малый срок.
— Ты подчиняешься ей? — по-прежнему с усилием выдавливая слова, хрипло спросил он, заметив округлое окошко инфракрасного порта, которое светилось на поверхности ее импланта чуть ниже ушной раковины.
— Теперь нет… — тихо ответила девушка.
— Почему?..
Ее палец неосознанно коснулся приемопередающего устройства, встроенного в необычный имплант.
— Я была и тобой и ею одновременно… — созналась Лана. — Я хотела стать хоть кем-то, но теперь меня слишком много… Тебе лучше? — Она явно не желала говорить о своем собственном состоянии.
— Да. — Антон уцепился за подлокотник и вполз в кресло.
Шар РИГМЫ по-прежнему полыхал внутренним огнем.
Что за чертово невезение! Он коснулся ее холодного, отстраненного от эмоций разума, прожил минувшие века вместе с сетью, и теперь ему будет намного сложнее ненавидеть это существо…
— Мать… — негромко позвал он, заметив, как вздрогнула Лана, которая села во второе кресло.
Несколько секунд в рубке АРК висела тишина, потом раздался голос:
— Не называй меня так, Антон. Я больше не хочу слышать этого имени. Пусть я буду для тебя РИГМОЙ, ладно?
Теперь и в ее синтезированном голосе странным образом пробивались эмоции. От этого становилось не по себе.
— Ладно. Пусть будет РИГМА. Мне все равно. Расскажи, что было дальше.
— История скупа, Антон. Ты знаешь ганианцев… Они действительно были тут, и первое, что сделали, — это заминировали весь цоколь, включая шесть моих терминалов. Джалгай, их командир, сказал, что взорвет меня, во славу Шииста, при малейшей попытке неповиновения. Потом был Хабор, я действительно координировала их действия, отслеживая моменты старта и траектории посадки десантно-штурмовых модулей, через локальный канал ГЧ, который они открыли специально для этого через два временных устройства связи.
Антон молчал, начиная кое-что понимать.
— Ты десять лет была их рабыней?
— Да… И Паша тоже.
— Ты виделась с ним?!
— Мы дружили. Его привезли сюда, с остальными пленными. Поскольку он не мог ходить, Пашу приставили ко мне, обслуживать терминалы. Сначала он ненавидел меня еще сильнее, чем ты, Антон, когда узнал о моей связи с ганианцами, но потом… Вы странные существа, люди. Вы способны сострадать даже груде микросхем, вы умеете прощать, и часто вашими друзьями становятся бывшие враги. Я не могла постичь этого логическим путем, пока не оказалась в теле Сары Клеймон.
— Как это случилось?
— Ты должен понимать, что инстинкт самосохранения не чужд мне, — ответила РИГМА. — Сохранение целостности оборудования — одна из важнейших программных задач. Я долго ничего не могла поделать с существующим положением вещей — под мои терминалы была заложена взрывчатка, но Паша подсказал мне выход. Он вынашивал планы побега постоянно, но отсюда трудно бежать. К тому же он не хотел бросать меня и искал способ помочь не только себе, но и мне. Это он нашел старую сферу колониального транспорта, которая когда-то была связана с цоколем. Павел тайком восстановил канал обмена данными. Сначала мы думали, что я смогу переместить свою сущность в бортовой компьютер «Бристоля» и поднять корабль в космос, но эта идея была бесплодной: конструкция колониального транспорта такова, что, сев на планету, он не может взлететь вместе со сферой. В космос способен вернуться лишь основной модуль, составляющий макушку конструкции. Но в его двигателях планетарной тяги не оказалось ни грамма топлива, кто-то использовал неприкосновенный ресурс еще во время войны с инсектами. Монолог РИГМЫ прервала Лана.
— Антон, тут есть какой-нибудь бытовой отсек? — спросила она.
— Да. — Полынин внимательно посмотрел на нее. — Что ты хочешь?
— Я хочу есть… Так хочу, что больше не могу терпеть…
Он вдруг понял, что его желудок тоже сводит спазмами голода.
— А ты сможешь разобраться с бытовым автоматом?
— Попробую.
— Тогда иди прямо по коридору, мимо санузла, там в переборке есть еще одна дверь. Только осторожно, читай надписи, прежде чем нажимать кнопки.
— Ладно… — Она встала, пошатнувшись, и Антон понял, что ей ничуть не лучше, чем ему.
— Может быть, помочь?
— Не надо… — Она отпустила подлокотник кресла, за который ухватилась, чтобы не упасть. — Я хочу побыть одна…
Когда Лана вышла из тесной рубки, Антон снова повернулся к сфере РИГМЫ.
— Что было дальше?
— Дальше наступили тяжелые времена, — произнес голос. — Ганианцы, которые чувствовали себя на Деметре спокойно и уверенно, вдруг занервничали. По всему было видно, что они готовятся к эвакуации. Позже я узнала, что это вновь образованная Конфедерация всерьез взялась за расчистку точек гиперсферного всплытия от каперских судов, грабящих торговые корабли. Джалгай приказал своим людям отбуксировать четыре станции контроля, брошенные тут десять лет назад Советом Безопасности Миров, и взорвать их в точке гиперсферного всплытия Деметры, чтобы перекрыть обломками доступ в трехмерный континуум системы. Они спешно собирали все произведенное за долгие годы оружие, грузили его на транспортные суда, которые отбывали в неизвестном мне направлении. Я понимала, что, когда последний корабль покинет Деметру, они взорвут меня и цоколь…
— Где ты взяла тот компьютер с гиперсферными курсами? — спросил Антон, напряженно размышляя над услышанным.
— Его похитил у них Паша. Они не обращали внимания на калеку, даже не глумились над ним. Он научился прятать свою ненависть и по-прежнему пытался помочь мне. Мы договорились, что на крайний случай я перемещу свои модули на носители «Бристоля», о существовании которого ганианцы не подозревали, и буду ждать, пока в систему после их ухода не прорвется какой-либо корабль из цивилизованных миров… Я научилась различать людей и уже не спорила с твоим другом. Чтобы обеспечить мой уход, Павел дважды тайком проникал на борт «Бристоля», подготавливая его бортовой компьютер к приему данных с моих терминалов. Тогда он и обнаружил, что одна из криогенных камер колониального транспорта уцелела, и в ней спит безобразно постаревшая женщина. Он проверил все функции жизнеобеспечения и пришел к выводу, что она в состоянии проснуться и некоторое время жить, но тесты показали, что ее мозг за долгие годы сна фактически утратил всю память.
