— И это называется голубые люди! Смотреть противно…
Он вынул руку из кармана и медленно, слегка покачивая плечами, пошел к реке. Шарик поплелся за ним, оглянулся и покачал лохматой головой, как будто хотел сказать:
«Четверо на одного… Космонавты называется».
Пока Бойцов брел к реке, он, конечно, не видел, как спорили голубые люди и как тот, у кого были самые большие, как у Юрки, уши, сердито махнул рукой на остальных, сорвался с места и бросился к реке.
Он обогнал Юрия, нырнул в кусты и вышел оттуда с самодельным луком в руках, стрелами и двумя удочками. Придерживая все это богатство левой рукой, космонавт протянул правую Юрию. Губы голубого человека все время шевелились, а глава сверкали: наверное, он что-то доказывал, но звуки словно растворялись в прозрачном шлеме.
Странно и непривычно было смотреть на красные губы на голубом лице. Но они как-то успокоили Юрку, и он глядел на космонавта уже не с таким презрением, как прежде, и наконец тоже протянул ему руку. Космонавт пожал ее, потом обнял Юрку за плечи и повернул.
Теперь возле двери стоял только один черноглазый голубой человек и улыбался. Юрка тоже невольно улыбнулся и, все так же раскачиваясь, словно нехотя приблизился к нему.
Черноглазый космонавт жестом предложил ему сесть на траву. Юрка взглянул на голубого человека с большими ушами. Тот тем же жестом, но робко и как бы даже извиняясь за товарищей, тоже попросил его присесть.
Ну, когда люди просят по-хорошему — почему не пойти им навстречу?
Бойцов сел на траву, и двое оставшихся космонавтов пошли к двери. Но на пороге черноглазый остановился и показал рукой на лук и удочки. Наверное, они спорили о чем-то, потому что второй повернулся и, подойдя к Юрию, сел рядом. Черноглазый указательным пальцем постучал по шлему, и Юрка удивился — оказывается, и они знают этот жест: у тебя, дескать, в голове что — торичеллиева пустота? Вакуум? Космическое пространство?
Они еще о чем-то беззвучно спорили, и наконец голубой человек с большими ушами сдался. Он положил на колени Юрия свои удочки и самодельный лук со стрелами, а сам пошел в корабль.
К Юре подошел Шарик, потоптался и лег, исподлобья посматривая на корабль. Делать было нечего, и потому Юрка стал выбирать растущую у самых ног землянику. Космонавты не появлялись, а земляники возле ног уже не осталось, и он отодвинулся дальше.
Земляника попалась крупная и душистая. Юрка неторопливо ел ягоды и думал о том, что космонавты ему попались совершенно непонятные. Как будто они не настоящие, серьезные люди, а дети, играющие в космонавтов. Зачем, например, им деревянный самодельный лук? Ну, удочки еще туда-сюда, даже взрослые ловят рыбу. Но лук, лук?!
Хотя… хотя в одном журнале он видел соревнование стрелков из лука.
Шарик испуганно тявкнул. Юрий оглянулся и увидел, что в гладкой, таинственно мерцающей обшивке космического корабля образуется отверстие. Обшивка не вспучивалась, не рвалась, не втягивалась внутрь — просто в ней появлялось отверстие. Оно росло и ширилось, и в нем явственно проступало прозрачное, голубоватое, поблескивающее на солнце пятно.
Юрий хотел бросить в рот только что собранную жменю ягод, но в это время дверь корабля открылась, а в отверстии над ним голубое пятно вдруг замахало руками — их звали внутрь корабля.
От неожиданности Юрка почему-то вспотел и растерялся. Он посмотрел на Шарика, сунул ягоды в карман и поднялся на ноги. Из образовавшегося в обшивке окна его манили уже два голубых человека.
И тогда Юрий вошел в корабль. За ним, опасливо принюхиваясь, вошел и Шарик.
Едва они сделали несколько шагов по притягивающему ступни полу, как внутренняя стена корабля распахнулась и чьи-то сильные, но мягкие руки подхватили Юрку и Шарика и втащили в тесную, темную каморку. Сразу запахло тем удивительным, что однажды уже смутило Юрку, — не то духами, не то паром. Он сочился со всех сторон, шипел и поддувал в штанины. Чьи-то мягкие, очень осторожные, но сильные и в то же время не по-живому ловкие руки переворачивали Юрку, раздевали, терли и мяли.
От неожиданности он не сопротивлялся, молча перенося все передряги. По правде говоря, он просто не успел бы сопротивляться или кричать. Все происходило так быстро, его так переворачивало и крутило, что он просто не успевал собраться с мыслями и сообразить, в каком положении он находится — вверх ногами или на боку, в воздухе или на полу.
«Как в невесомости», — успел подумать только однажды Юрка.
Зато Шарик боролся за себя отчаянно. Он вырывался, норовил кого-то укусить, то лязгал зубами, то пронзительно визжал, а разозлившись, начинал истошно лаять. Но ему ничто не помогало. Он, так же как и Юрка, кувыркался в воздухе, и чьи-то ловкие руки мяли его, расчесывали, чем-то опрыскивали, вытирали и опять опрыскивали.
В кабине медленно разливался зеленоватый свет, облака не то пара, не то духов быстро исчезали.
Дышать стало легче, но воздух все еще отдавал чем-то машинным и химическим. Даже запах жареного лука почти исчез.
Шарик вскочил на ноги, подпрыгнул, как на пружинах, обежал всю кабину и, не разыскав ни малейшей щелочки, а не то что двери, так жалобно посмотрел на Юрия, словно хотел сказать: «Вот попали так попали! Что же теперь с нами сделают? Может, эти голубые люди настоящие собакоеды… или людоеды?»
Нельзя сказать, чтобы Юрию не приходили подобные мысли, но он сумел отогнать их.
Мужчина должен быть мужчиной и не терять бодрость духа ни при каких обстоятельствах.
Юрий нагнулся, потрепал Шарика по мягкой, шелковистой шерсти, вздохнул и сам начал обследовать стены кабины. Стены были по-живому теплые, светящиеся, но без единого шва, без единой царапинки. Как литые.
Как они сюда попали и как они отсюда выберутся, предположить было просто невозможно.
Глава четвертая ЗЕТ, МИРО, ТЭН И КВАЧ
Тишина была такая совершенная и полная, что Юрий слышал, как скрипят гвозди в подсыхающих ботинках, как шуршит то поднимающаяся дыбом, то опадающая шерсть на Шарике.
И все-таки даже в этой тишине он не услышал, как разомкнулись стены каморки и перед ним открылась большая, ярко освещенная комната.
И снова неожиданность не позволила ни Юрию, ни Шарику заметить, куда и как уплыли стены. Только что они стояли литыми и неприступными, без единой царапины и вдруг исчезли.
Посреди комнаты стояли четыре голубых космонавта, уже без комбинезонов и шлемов, и улыбались.
Юрию улыбаться не хотелось. После того что с ним сделали, впору было не улыбаться, а драться. Но он был в плену, и перед ним стояло четверо. А настоящий мужчина прежде всего должен соразмерять свои силы и не лезть на рожон. Но и унижаться настоящий мужчина не станет, даже перед превосходящими силами. Вот почему Юрий гордо выпрямился, опять отставил ногу и засунул левую руку в карман.
