Спустя недолгое время Гейр пришел в себя — он задыхался и кашлял при ярком свете на скользком каменном полу. Рядом отдувался и откашливался Джералд. Над головой послышался голос Халлы:
— Ой, да тихо ты, Хафни! Все с ними будет в порядке. Просто дыхание кончилось, как у малышей в первый раз.
Гейру вовсе не казалось, что все с ним будет в порядке, так что он остался лежать, где лежал. Он услышал, как Джералд поднимается на ноги.
— Ничего себе, — прогудел в тесном пространстве голос Джералда. — Это что, воздушный шлюз?
— У нас их называют просто шлюзами, — сказала Халла. — Я и не знала, что у великанов тоже такое есть.
— Есть — на подводных лодках и космических кораблях, — прогрохотал Джералд. — А как он устроен?
— Это наша тайна, — с достоинством ответила Халла.
По ее голосу Гейр сразу понял, что ничего она о шлюзах не знает — во всяком случае, не больше, чем знает он сам о том, почему ворота Гарлесья открываются, когда говоришь нужные слова.
— А свет откуда? — спросил Джералд.
— От стен, — сказала Халла.
Гейр уже понял, что это такой же свет, как и тот, который зажигают у них в Гарлесье. Он перекатился на бок, сел и произнес:
— У нас он светит от слов. А у вас?
— У нас тоже. Ты как, ничего? — с облегчением спросил Хафни.
Гейр взглянул в тревожные желтые глаза и так и подпрыгнул от изумления, поняв, что Хафни он нравится. Хафни до смерти перепугался, что утопил его. Джералд, который стоял за спиной у Халлы, тоже смотрел на Гейра с тревогой, — теперь, когда волосы и одежда у великана намокли, он казался куда меньше. И Гейр подумал, что ему очень повезло: насколько ему было известно, он с первого взгляда понравился только двум людям — и то великану и доригу.
Халла, которая Гейру нравилась меньше, заметила:
— Ну точно две потонувшие крысы. Дверь открывать?
И тут Гейру позорно и отчаянно захотелось, чтобы здесь была Айна.
— Пошли, — скомандовал Хафни.
Халла подняла руку и потянула за длинный рычаг. Тут же ближайшая стена отворилась внутрь, словно большая толстая дверь. Они вышли в ярко освещенный коридор, по которому тянуло теплом. Прежде чем дверь снова закрылась, Гейр оглянулся и увидел, что дальняя стена комнаты тоже была как толстая дверь, под которую сочились темные струйки воды.
В коридоре оказалось довольно сухо. Хотя Гейр с Джералдом вымокли до нитки, они совсем не зябли — так было тепло. Порывами дул горячий ветер, принося с собой клейкие рыбные запахи. Коридор выходил в галерею — гораздо шире и выше и с арками по обеим сторонам. Халла объяснила, что арки ведут в жилые покои. Судя по всему, там еще и работали. Из одной арки валил пахучий липкий пар. В другой Гейр заметил сотни рыбьих шкурок, развешанных и растянутых на стойках. За третьей виднелась кузница, и Джералд захотел задержаться и посмотреть.
Народу там была уйма. Халла с Хафни снова сняли капюшоны и перчатки и расстегнули куртки. Но Гейр сразу понял, что на них одежда для выходов наверх. Мужчины, женщины и дети-дориги, деловито сновавшие под арками, носили такие длинные и свободные одеяния, каких Гейру еще не доводилось видеть. Судя по всему, любимым их цветом был розовато-лиловый, но встречались и яркие желтые, зеленые и голубые одежды. Гейру подумалось, что у доригов такая необычная скользящая походка именно из-за длинных нарядов. Но самое непривычное в этих одеяниях было то, что они были не сотканы, а сделаны из тонко выделанной кожи. Ничего удивительного, что дориги не разобрались, для чего в Гарлесье ткацкие станки — и окна тоже, ведь они почти всю жизнь проводят под землей.
По большей части встречные изумленно на них глядели. Вид у многих был возмущенный.
— Это гонцы, — властно говорил Хафни. — К отцу.
Услышав такое, одни отшатывались, косясь и перешептываясь, другие шли следом, тоже перешептываясь. Гейр так и чувствовал, как слухи шелестят у него за спиной и волнами расходятся спереди.
— Не обращай внимания, — сказала Халла. — Здесь все с запада. Всюду нос суют, просто ужас.
Судя по всему, они с Хафни старались как можно дольше вести гостей по боковым коридорам. Но шепот продолжал их преследовать. И влажная теплота воздуха тоже. Гейр с Джералдом обливались потом, но лучше от этого не стало. Гейр даже начал радоваться смертному холоду гривны на груди. Ему стало по-настоящему тяжко, и он пожалел, что решил сюда отправиться. Тяжелее всего приходилось, когда надо было пройти множество просторных залов, отведенных под жилые покои. Гости были вынуждены протискиваться мимо раскладных кроватей и семей, собиравшихся на обеденных площадках. Кругом толпился народ, отчего становилось еще жарче. На всех открытых местах кишели дети, отчего слухов становилось еще больше. На высоких табуретах восседали старые-престарые дориги с морщинистыми лицами — они махали на чужаков руками, и это было похоже на проклятие.
— Сами видите, — сказал Хафни. — Мы действительно живем в тесноте.
— Это еще мягко сказано! — согласился Джералд.
Гейр промолчал. Он подумал о том, как стало неудобно, когда в Гарлесье переселились отхолмцы. Здесь было вдесятеро хуже. Только в последнем зале, через который они прошли, расположилось лагерем вдвое больше народу, чем в Гарлесье с Отхолмьем, вместе взятых. Гейру было жалко доригов. И еще ему было страшно. Он понял, что его соплеменники боялись доригов по совершенно неверным причинам. Только что он выяснил, что на свете живут миллионы великанов. А теперь увидел, что дориги лишь немного уступают им числом. А его племя было совсем крошечное. Если ничего не предпринять, оно окончательно вымрет, его просто расплющат грандиозные планы великанов и доригов. Гейр взглянул на своих соплеменников с совершенно новой точки зрения и увидел, что они бездумно заботятся только о насущных нуждах и так поглощены своими обычаями, что даже не замечают, какая над ними нависла угроза. И тогда Гейр понял, что дело у него даже более важное и неотложное, чем он считал.
Последний отрезок пути пролегал только через залы — эти залы были теснее, но с более высокими сводами и, вероятно, древнее прежних, а народу здесь толпилось не меньше. У многих здешних обитателей на шеях блестели гривны — наверное, это были знатные дориги. Они делали вид, будто не замечают двоих чужаков, и чужакам было непонятно, делается это из вежливости или в знак презрения. Тут к Халле подбежала златоглазая женщина в голубых одеждах.
— Халла! Ну наконец-то! Твоя мама все залы вверх дном перевернула, пока тебя искала! Идем!
Халла умоляюще посмотрела на Хафни.
— Иди, — вздохнул Хафни. — Я разберусь.
И Халлу оттащили, и дальше Гейра с Джералдом повел один Хафни.
— Может быть, тебя тоже мама ищет? — спросил Джералд.
— Да вряд ли, — отозвался Хафни. — Моя мама не поднимает такой шум, как Халлина. — Заметив, что Гейр так и вытаращился на него, а Джералд явно чего-то не понимает, он добавил: — А что? Разве у тебя с Сири и Айной одна мама на всех?
