Сэр Руфус передал шляпу и трость стоящему в ожидании дворецкому. Услышав ее предложение, он явно удивился и предложил:
— Может быть, вначале выпьем чаю?
Элизабет пробирала дрожь. Она подумала, что чай согреет ее только в том случае, если хозяин дома не украсил и столовую такими же отвратительными трофеями.
— Мне так хочется поскорее взглянуть на ваши красивые розы! А чай можно выпить и потом. — Элизабет не стала снимать ни шляпку, ни накидку. После солнечного теплого дня царящий в доме холод пробирал ее до костей.
Сэр Руфус снисходительно улыбнулся:
— Что ж, будь по-вашему!
Он обернулся к молодой горничной, которая по-прежнему следовала за ними на безопасном расстоянии, и, сразу помрачнев, буркнул:
— Вы можете пройти на кухню вместе с Кэмпбеллом!
Услышав такое распоряжение, Энни как будто растерялась. Элизабет тоже не знала, что делать. Может быть, Натаньел велел молодой горничной повсюду следовать за ними с сэром Руфусом? Пожалуй, высокомерный граф вполне способен отдать девушке подобное распоряжение!
— Ну, идите же! — рявкнул сэр Руфус, видя, что горничная замялась. — Мы позовем вас, когда мисс Томпсон соберется уезжать.
Горничная в последний раз нерешительно покосилась на Элизабет и следом за дворецким прошла в дверь, ведущую на черную лестницу.
И Элизабет осталась наедине с сэром Руфусом Теннантом.
Глава 12
Натаньел вовсе не собирался прогуливаться в окрестностях дома сэра Руфуса. Поэтому он несколько удивился, когда перед ним показался Гиффорд-Хаус. Он развернул Черныша и поскакал по дорожке, в конце которой высился строгий особняк из красного кирпича. Заметив, что перед домом стоит открытая коляска, он нахмурился. Значит, Теннант пригласил Элизабет к себе домой! Сейчас Элизабет, несомненно, купается в восхищении хозяина дома…
Натаньел одернул себя. Он несправедлив. Руфус Теннант имеет такое же право восхищаться Элизабет, как и прочие мужчины. Вчерашняя сцена в библиотеке не дает Натаньелу никаких преимуществ. Ведь их отношения с молодой тетушкиной компаньонкой все равно ни к чему не приведут. Кроме того, Теннант — черт бы его побрал! — сегодня оказался настоящим героем дня. Да, вполне возможно, Элизабет уже не считает сэра Руфуса таким нудным, как еще несколько дней назад. Натаньел живо представил, как она лучезарно улыбается хозяину дома, который показывает ей свои владения… Владения, которые, как подозревал Натаньел, его соперник надеется вскоре разделить с Элизабет.
— Сколько же вам всего приходится делать, сэр Руфус! — воскликнула Элизабет, увидев огромное количество цветов в просторной оранжерее.
Она немного согрелась; в оранжерее оказалось тепло, значительно теплее, чем в холодном, угрюмом доме.
— С детства увлекаюсь цветоводством, — горделиво признался ее спутник, ведя ее по проходу между разноцветными и душистыми цветами. — Особенно я люблю розы.
— Весьма интересное увлечение! — вежливо заметила Элизабет.
— Розы для меня не просто увлечение, это страсть, — признался сэр Руфус. — Я, знаете ли, всю жизнь мечтал вывести новый сорт.
— И вам это удалось? — Заметив цветы того же цвета, что и букет, стоящий у нее в спальне, Элизабет поспешила отвлечь от них внимание хозяина.
— Да, удалось, — кивнул сэр Руфус, подводя ее к розовому кусту, растущему чуть поодаль от остальных.
Элизабет поняла, что сорт вышел красивым. Крупный цветок кремового цвета, обрамленный желто-оранжевым налетом по краю лепестков… Элизабет с восхищением вдохнула нежный аромат.
— Как же вы назвали вашу розу, сэр Руфус? — поинтересовалась она.
— У моего сорта пока нет названия… Раньше мне хотелось назвать его «Невинность Харриет», — продолжал он, нахмурившись. — Но теперь, когда я наконец добился успеха, я уже не знаю… — Он посмотрел на Элизабет так многозначительно, что ей стало не по себе. От смущения она не сразу поняла всю важность того, что только что услышала. Почему сэр Руфус выбрал для своей розы такое название? Харриет… Так звали ее мать! Неужели совпадение?
Натаньел понятия не имел, почему рвется в Гиффорд-Хаус. Разумом он понимал, что должен вернуться в Хепворт-Мэнор. И все же он никак не мог себя заставить отойти от дома сэра Руфуса. Ему совсем не понравилось, что Элизабет поехала кататься с Теннантом в коляске; однако то, что Теннант пригласил молодую девушку к себе домой, казалось ему верхом неприличия. К тому же Элизабет сопровождает всего-навсего молодая горничная миссис Уилсон… Вот какие мысли бродили в голове у Натаньела, пока он гнал Черныша по дорожке. Подскакав к дому, он бросил поводья услужливому конюху, спешился и взбежал на крыльцо.
Натаньел решил, что попробует разобраться в своих чувствах потом, когда, должным образом отругав Элизабет, вернет ее в Хепворт-Мэнор, под опеку миссис Уилсон.
* * *
Элизабет медленно выпрямилась, гадая, почему сэр Руфус выбрал для своего сорта роз такое имя. Она ведь до сих пор не знала наверняка, был ли Джайлс Теннант тем самым молодым джентльменом, с которым ее мать в свое время сбежала в Лондон. Правда, сейчас она склонна была полагать, что возлюбленным ее матери все же был не он. Вряд ли сэр Руфус захотел бы назвать розу в честь женщины, ставшей виновницей позора, а затем и гибели его родного брата! Вот именно… а она с самого начала заблуждалась, и смерть Джайлса Теннанта не имеет никакого отношения к семейству Коупленд.
Опомнившись, она обернулась и увидела, как жадно смотрит на нее сэр Руфус…
Элизабет пожалела о том, что согласилась пойти с ним в оранжерею. Здесь они одни, и она совершенно беззащитна! Возможно, сэр Руфус решил, что она поощряет его.
На всякий случай она отошла от него подальше и дрожащим голосом предложила:
— Сэр Руфус, по-моему, мне пора возвращаться в Хепворт-Мэнор. Миссис Уилсон будет… Сэр Руфус!
Она ахнула, когда хозяин дома вдруг преодолел разделявшее их расстояние и, сжав ее в объятиях, принялся осыпать страстными поцелуями.
— Сэр Руфус, немедленно прекратите!
— Вы такая красавица, Элизабет! — Он по-прежнему сжимал ее стальной хваткой и целовал щеки, шею, уши… Шляпка Элизабет сбилась набок. — Вы так невинны. Так…
— Сэр Руфус, прошу вас, пустите меня! — Элизабет попробовала вырваться, однако он сжал ее, словно тисками, и она не могла даже пошевелиться. — Вы…
Дальнейшие возражения были заглушены сэром Руфусом, который впился в нее губами. Все оказалось совсем не таким, как с Натаньелом. Поцелуй не доставил ей никакого удовольствия. Влажные губы сэра Руфуса оказались слишком жесткими и требовательными. Он властно наклонил ее назад и стал целовать так пылко, что ей стало больно. Она…
— Может быть, я зашел в неудачное время? — Невозможно было не расслышать неприязненных ноток в голосе, как всегда мягком и безупречно вежливом.
