Зарубин и не думал сомневаться. Он был из тех работников, которые
свою агентуру любят, берегут и холят, даже несмотря на то, что контингент у
Сережи был довольно специфический. Простоватая внешность и молодой возраст не
позволяли ему обзаводиться источниками информации в среде людей, причисляющих
себя к интеллигентам и интеллектуалам, располагать к себе женщин он тоже
отчего-то не научился. Но вот алкаши, бомжи, временно или постоянно не
работающие люди, пенсионеры непонятно каким образом мгновенно подпадали под его
обаяние, а потом и влияние. Они исправно поставляли Зарубину информацию, а сам
– Зарубин всегда уделял им не только служебное, но и нормальное человеческое
внимание. И если нужно было – помогал. Как, например, сейчас Кашину.
Вернувшись на службу, Сергей вставил в пишущую машинку
чистый лист бумаги и напечатал справку, поставив на ней вчерашнюю дату.
Источник Кашин сообщил ему в конфиденциальной беседе о том, что в субботу видел
знакомую ему Надежду Старостенко около семнадцати часов… и так далее. После
получения информации Кашину было сформулировано задание продолжать сбор
сведений о Старостенко и ее окружении и постараться выяснить источник получения
денег.
Потом он отнесет эту справку куда надо, поставит на нее
регистрационный номер и напишет еще одну бумажку, согласно которой источнику
Кашину за ценную и своевременную информацию полагается денежное вознаграждение
в размере 100 рублей. Деноминированных. На лекарство ему должно хватить.
Потому что если жить на положенную государством пенсию в
двести пятнадцать рублей, то хороших лекарств не купишь, это уж точно. А людей
беречь надо. На милицейском жаргоне это называется «липовать», но ведь во благо
же… Есть такие менты, которые «липуют» в сговоре со своими источниками,
получают деньги и вместе их пропивают. Случается и такое. Но Сергей Зарубин
этого себе никогда не позволял. А когда человеку помочь надо – это совсем
другое дело.
ИРИНА
Сегодня у нее свободный день. Свободный в том смысле, что
маленького Гришеньку Стасов с самого утра увез к своей матери. Это было
обязательным и строго соблюдаемым мероприятием: раз в неделю по вторникам внука
отвозили к бабушке, туда же после уроков приезжала и дочь Стасова от первого
брака десятилетняя Лиля. Не в субботу и не в воскресенье, когда, по
представлениям Стасовой-старшей дети должны находиться с родителями, а именно
по вторникам, когда у нее был библиотечный день и можно было не идти на работу.
Вторники Ирочка Милованова использовала для посещения рынков
и крупных магазинов, где толкаться с годовалым ребенком неудобно. О том, чтобы
оставить малыша в коляске одного на улице, даже речи быть не могло. Особенно
после того страшного случая на Верхней Красносельской, когда грудничка украли
прямо из коляски у двери женской консультации, куда счастливая мамочка
заглянула буквально на одну минутку поблагодарить врачей, помогавших ей во
время трудной беременности. Вышла – а ребенка нет. Вся Москва тогда гудела.
Сколько объявлений было, и по телевизору, и по радио, и расклеенных на стенах
домов: помогите найти Егора! А все без толку. Так и не нашли мальчугана. Мать
не выдержала горя и покончила с собой. Каждый раз при воспоминании об этом
случае Ирочка начинала плакать одновременно от жалости к несчастной матери и от
страха за Гришу.
Так что сегодня, во вторник, оставшись совсем одна, она
наметила список необходимых покупок, продумала маршрут и отправилась на большой
вещевой рынок. Близятся холода, Стасову нужен новый шарф, Татьяне – приличный
пиджак, желательно серый или темно-синий, ей самой пора обновлять джинсы, а то
от бесконечной возни с малышом на полу коленки совсем протерлись и неприлично
лоснятся. И всем членам семьи надо купить толстые «деревенские» носки, в них
так славно ходить дома, когда холодно. Куда лучше, чем в тапочках. После
вещевого рынка она заглянет на расположенный рядом оптовый продуктовый рынок,
запасется растительным маслом, дрожжами и мукой. Больше всех прочих блюд Ирочка
любила печь самые разнообразные пироги и булочки, поэтому мука и дрожжи летели
в ее хозяйстве с космической скоростью.
До рынка можно было доехать на автобусе, но Ирина предпочла
пройтись пешком. Едва успела она миновать входные ворота, как к ней тут же
обратилась какая-то женщина средних лет.
– Ой, девушка, миленькая, помогите мне,
пожалуйста, – запричитала незнакомка, протягивая ей какую-то
бумажку, – не могу вскрыть лотерейный билетик. Купила вот, а вскрыть не
получается, сил нет. Болею я, а вы такая молодая, у вас сил много…
Ира машинально взяла билетик, сложенный в несколько раз и
прошитый жестяным колечком, попыталась надорвать, но задача оказалась не из
простых.
Билетик не поддался. Почуяв неладное, она быстро вернула его
женщине.
– Извините, – пробормотала она, – я очень
тороплюсь.
Однако через несколько метров история повторилась. На сей
раз к ней обратилась молодая женщина, на лице которой застыло страдальческое
выражение.
– Девушка, помогите вскрыть билетик, будьте добры. У
меня не получается.
Вот купила…
Ира сделала вид, что не слышит, и торопливо прошмыгнула
мимо. «Дались им эти билетики», – подумала она и тут же переключилась на
поиски необходимых товаров. Не прошло и двух минут, как рядом послышался голос:
– Извините, пожалуйста, вы мне не поможете? Купила
лотерейный билет, а вскрыть никак не могу, не умею…
– Да вы что? – удивилась Ира. – Сколько же
вас тут? На каждом шагу пристают!
Чья-то тяжелая рука опустилась ей на плечо. Она испуганно
обернулась и увидела здоровенного амбала с весьма неприветливым выражением на
физиономии.
– А ну-ка мотай отсюда, – прошипел амбал. –
Быстро, быстро. Чтобы я тебя тут не видел. Вали!
Он легонько подтолкнул ее, но масса стройной молодой женщины
оказалась столь ничтожной по сравнению с массой его мышц, что Ирочка пролетела
вперед метра три, едва не упав на землю. Она с трудом пришла в себя, сглотнув
слезы страха и обиды, стиснула зубы и отправилась между рядами. Женщины с
билетиками в руках и с жалостливыми голосами попадались ей с пугающей
систематичностью, буквально каждые две-три минуты, и Ире было одновременно
страшно и неприятно. Она старалась держать себя в руках, отводила глаза,
притворяясь глухой, или извиняющимся тоном бормотала: «Простите, мне
некогда», – и спешила отойти в сторону. От волнения внимание ее
рассеялось, она смотрела на вывешенные вещи и не могла понять, то ли это, что
ей нужно, и что вообще она здесь ищет. В тот момент, когда нервное напряжение
достигло апогея, к ней снова обратились. Теперь это была неопрятная тетка
цыганского вида с полным ртом золотых зубов.
– Эй, красавица, сделай доброе дело, помоги билетик
открыть, а? Подагра у меня, руки совсем не слушаются, болею я.
И тут Ирочка не выдержала. Она забыла про осторожность и
закричала во весь голос:
– Да есть у вас совесть или нет? Не продохнуть уже от
ваших билетиков! На каждом шагу пристаете, ступить некуда! Отвяжись от меня! Я
сейчас милицию позову!
