Ее схватили сзади и легонько оторвали от пола.
– Быстро отваливай отсюда, а то костей не соберешь,
поняла? А ну давай, в темпе!
Ей дали возможность вырваться, но не обернуться. Судя по той
легкости, с которой ее приподняли в воздух, сзади стоял, амбал ничуть не менее
крутой, чем первый. На рынке работала хорошо организованная группа, только вот
непонятно было, в чем смысл их действий. Но то, что не помощь ближнему, –
очевидно.
Ирочка рванула сквозь толпу, ничего не видя перед собой от
ужаса. Она даже не поняла, как оказалась возле выхода. Видно, ноги сами
вынесли. Только добежав до продуктового рынка, она остановилась перевести дух.
Ее всю колотило от возмущения и испуга, по щекам лились слезы.
– Ира? – услышала она совсем рядом знакомый
голос. – Что с вами? Почему вы плачете?
Перед ней стоял сосед собственной персоной. В дешевой
куртке, старых джинсах и с сумкой в руках.
– Ой, Андрей Тимофеевич…
Она всхлипнула и разрыдалась, уткнувшись лицом в его куртку.
Сосед ласково похлопывал ее по спине, ожидая, пока она успокоится.
– Так что случилось, дорогая? У вас украли кошелек?
Ира спохватилась и полезла в сумку. Нет, все в порядке,
кошелек на месте.
Достав платок, она вытерла глаза и дрожащим от возмущения
голосом пересказала Андрею Тимофеевичу свою рыночную эпопею.
– Я хочу пойти в милицию, – твердо заявила
она. – Это же безобразие!
Среди бела дня пристают к людям, явно хотят какую-то
гадость…
– Какую? – невинно осведомился сосед.
– Ну я не знаю… – растерялась она. – Но ведь
точно, что гадость. Разве нет?
– Вероятно, да, – согласился он. – Но,
Ирочка, дорогая моя, вы же знаете нашу милицию. К ней не ходят с подозрениями.
К ней ходят с фактами.
Например, с фактом кражи или обмана. Вас обокрали?
Она покачала головой:
– Слава богу, нет пока.
– Вас обманули?
– Тоже нет. Но я им не позволила! Понимаете? Я сама им
не позволила! – продолжала горячиться Ирочка. – А если бы я втянулась
в эту историю с билетиком, еще неизвестно, чем дело кончилось бы. Я хочу
предупредить милиционеров; что на рынке работает банда. Пусть они ее
обезвредят.
Андрей Тимофеевич громко и добродушно расхохотался.
– Ну вы даете! Неужели вы полагаете, что милиция ничего
об этом не знает?
Плохо же вы о ней думаете, дорогая! Наша родная милиция, да
будет вам известно, знает все и обо всех. И об этих людях с билетиками
прекрасно знает.
– Так почему же они…
Ира запнулась. В самом деле, что она, с ума сошла? Столько
лет прожить рядом с Татьяной, следователем, породниться со Стасовым, двадцать
лет проработавшим в уголовном розыске, каждый день читать газеты, смотреть
телевизор, и после всего этого вести себя так глупо! Непростительно. Это от
страха и волнения у нее ум за разум зашел. Вот уж воистину, когда дело касается
других, можно рассуждать здраво и хладнокровно, а когда коснется лично тебя,
мозги работают совсем по-другому.
– Вы правы, – тихо сказала она. – Я сразу не
сообразила. Конечно, идти в милицию было бы верхом идиотизма. Они в доле. Я
просто очень испугалась.
Знаете, их там так много, и амбалы эти такие здоровенные…
Она снова собралась было заплакать, но сумела справиться с
собой.
– Ну вот и славно, – улыбнулся сосед. – Вы
уже все купили?
– Нет, мне тут еще надо…
– Вот и отлично. Я тоже за продуктами приехал.
Давайтека спокойненько пройдемся по рынку, закупим все, что нужно, и поедем
домой. И дайте слово, что не будете плакать.
Рядом с высоким плечистым соседом Ире было совсем не
страшно, и уже минут через десять она снова улыбалась и щебетала, как обычно.
– Покупайте больше, – постоянно повторял
он, – пользуйтесь рабочей силой, пока я с вами, все донесу.
– Уговорили, – весело кокетничала Ира, – я
возьму не три килограмма муки, а пять, только дайте слово, что будете каждый
день приходить к нам на пироги.
– Берите хоть десять, – в тон ей отвечал Андрей
Тимофеевич, – и я буду ходить к вам по два раза в день и еще забирать с
собой.
Но когда они возвращались домой на автобусе, оживление ее
исчезло. Ирочка снова вспомнила пережитый страх и сидела грустная и
подавленная.
– Ира, вы такая… – сосед помялся, подыскивая
подходящее слово, – беззащитная, что ли. Вас страшно оставлять одну.
Особенно после того, что случилось с Татьяной и ее подругой. Кстати, Татьяна
передала вам мое указание?
Она подняла на него глаза полные тоски и усталости и
непонимающе переспросила:
– Указание? Какое указание?
– Когда вы дома одна, никому не открывайте дверь, пока
не позвоните мне по телефону. Я сам выйду на лестницу и посмотрю, кто это.
– А если вас нет дома?
– Тогда просто не открывайте. Даже к двери не подходите
и не спрашивайте, кто там.
– Да ну вас. – Она слабо улыбнулась и махнула
рукой.
– Почему?
– Ну как это – дверь не открыть? Я не понимаю.
– Очень просто. Не открыть, и все. Что в этом сложного?
Уверяю вас, это намного проще, чем вы думаете. Трудно делать, а вот не делать –
совсем несложно.
– А если это что-то важное?
– А если вас нет дома? – ответил Андрей Тимофеевич
вопросом на вопрос. – Ведь может же такое быть, что вас просто нет дома.
– Но ведь я дома, – резонно возразила Ира.
– Положим, в данный исторический момент вы не дома, а в
автобусе, – засмеялся сосед. – Короче, Ира, давайте будем серьезными.
Ваша родственница всерьез озабочена тем, что произошло в субботу, а поскольку
она – человек знающий и компетентный, я полагаю, основания для беспокойства у
нее есть, иначе она не стала бы так тревожиться. Мне не верите, но хоть ей-то
поверьте. Между прочим, нам выходить.
Он донес тяжеленные сумки до дома и занес в квартиру
Стасовых. Попутно кинул взгляд на дверной замок и одобрительно кивнул:
– Дверь у вас хорошая и замок приличный. Но имейте в
виду, дорогая, для того, кто захочет причинить вам вред, это не препятствие.
Прислушайтесь к моим советам, я вас очень прошу.
Закрыв за соседом дверь, Ирочка принялась за стряпню. Она
никак не могла выкинуть из головы случившееся на рынке, острый страх прошел, но
осталось недоумение и желание понять: в чем же тут дело. Ответа она так и не
нашла.
Придется ждать Татьяну или Стасова. Уж они-то наверняка
знают все эти хитрости.
