– Салаты все свежие, – гордо ответил
паренек. – Вам какой?
– Ну давай тогда один картофельный и один с
креветками, – милостиво согласился Зарубин.
Он принес тарелку с сосисками и картофелем и две упаковки с
салатами и с жадностью накинулся на еду.
– Пора жениться, кажется, – деловито сообщил он
Насте результаты своих размышлений, – а то завтраком никто не кормит.
Семейные мужики спокойно до двух-трех часов дня работают, пока не
проголодаются, а я уже к одиннадцати утра не человек, за корку хлеба родину
продам. А ты поесть не хочешь?
– Нет, спасибо, – отказалась она, прихлебывая
маленькими глоточками довольно противный на вкус «кофе черное».
– Зря. Здесь меню обширное, не смотри, что заведение
невзрачное. Пельмени аж трех видов, котлеты, гамбургеры, опять же сосисочки мои
любименькие с картошечкой. А салатов вообще чертова уйма, штук: пятнадцать
разных. И цены вполне человеческие. Если я рядом бываю, всегда сюда заскакиваю
поесть.
Быстро, вкусно, дешево. – Зарубин слегка повысил голос,
явно стараясь, чтобы его услышал паренек за прилавком. – Жаль только,
вчера не зашел. Тут за углом мужика вчера грохнули, милиции понаехало выше
крыши.
– А тебе-то что? – презрительно бросила Настя,
вступая в игру. – Милиции давно не видел? Или покойников?
– Много ты понимаешь! – возмутился Сергей. –
Быть в гуще событий – первейшая заповедь любого журналиста. А вдруг его бы
грохнули как раз в тот момент, когда я мимо проходил бы? А потом я тихонечко
наблюдаю за работой приехавших стражей порядка и вижу своими глазами, что
половина из них пьяные, что им нужно делать, они не понимают и матерятся чаще
чем через слово. И выдаю материальчик – пальчики оближешь. А еще лучше, если я
выступаю свидетелем, а меня начинают подозревать, задерживают, грубо
допрашивают, может быть, если повезет, даже бьют и отправляют в кутузку вместе
с убийцами и ворами. Вот тогда я бы им все выдал, сукам! Я бы их на всю страну
ославил, гадов, за то, что они меня…
– Уймись, – недовольно сказала она, – я эту
историю слышала сто пятьдесят раз. Давно забыть пора, а ты все планы мести
вынашиваешь.
– Я на тебя посмотрю, когда с тобой так… –
кипятился оперативник.
– Со мной так не будет и быть не может. Потому что я
умная взрослая женщина, а ты пацан зеленый и дурак. И потому вечно влипаешь во
всякие неприятности. Пойди лучше сосиску мне принеси, она, кажется, и в самом
деле не противно пахнет.
Боковым зрением поглядывая на паренька за стойкой, Настя
видела, что он уже горит желанием поделиться впечатлениями, но не хочет и не
может (и правильно делает) вмешиваться в разговор посетителей; За такое в два
счета вылететь можно. Вокзал – место особое, а уж территория, на которой этих
вокзалов целых три, просто-таки отдельное государство со своими законами,
парламентом и силовыми ведомствами. На вокзалах есть, естественно, пассажиры,
то есть те, кто сначала очень хочет уехать, а потом ждет поезда.
Соответственно этому там работают те, кто подсовывает
поддельные билеты, и те, кто изымает багаж. А также те, кто помогает скоротать
время до поезда при помощи разнообразных игрищ азартного или сексуального
плана. Кроме того, на вокзалах существуют не только те, кто уезжает, но и те,
кто приезжает.
Для обслуживания этой категории населения предназначены
носильщики и водители транспортных средств, которым «милостиво разрешено» за
определенное вознаграждение топтать своими грязными ботинками территорию
вокзала и зарабатывать честным трудом деньги. Есть и совсем особая категория
приезжающих пассажиров, которых непременно надо встречать, ибо они везут
«товар», причем встречать так, чтобы это как-то не бросилось в глаза ни
посторонним, ни тем более милиции. Ну и разумеется, на вокзалах есть постоянные
жители-обитатели, с которыми тоже нужна строгость. И понятно при таком
раскладе, что случайный человек ни на самом вокзале, ни вокруг него работы себе
не найдет, все места давно заняты людьми проверенными и доверенными, которые
будут вести себя подобающим образом и в случае чего не стукнут куда следует.
Именно поэтому глупо и непрофессионально было бы подъезжать
к мальчишке, стоящему за стойкой в привокзальном кафе, с удостоверением
оперработника и суровым мужественным лицом российского стража порядка. Даже
если парень и не знает ничего такого, о чем следует молчать, он в разговоры все
равно вступать не станет, ибо жестко проинструктирован. В контакты с милицией
вступать могут только те, кому доверено и поручено, а не каждый
встречный-поперечный. И уж тем паче не пацан лет двадцати.
Зарубин попросил для Насти сделать сосиску в гриле и
приготовился ждать, облокотившись на прилавок. Паренек, конечно же, не утерпел
и пустился в разговоры о вчерашнем происшествии. Суеты, по его словам, особой
не было, вечером по Новорязанской народу ходит еще меньше, чем днем, в основном
те, кто завязан с вокзалом. Но народ из кафешки, натурально, повалил
полюбопытствовать, более того, те прохожие, которые останавливались посмотреть,
потом заходили сюда погреться, так что в смысле торговли вечер удался. Зарубин,
играя жадного до глупостей журналиста, задавал вопросы, видимой целью которых
было выяснить, не появлялся ли здесь его конкурент-журналист, который как-то
всегда ухитряется приносить свежие криминальные новости из района трех
вокзалов, может, он тут постоянно пасется? Внешность журналиста, как ее
описывал Сергей, отчего-то сильно напоминала внешность Горшкова, по крайней
мере Татьяна предполагала, что он спустя столько лет мог бы выглядеть именно
так. Однако искомую фигуру парень за стойкой не припомнил.
Потрепавшись для приличия еще какое-то время, пока Настя
жевала горячую и вполне приятную на вкус сосиску, они ушли.
– Рыбка скушала человечка, – бормотала Настя
вполголоса по дороге к метро. – Акула, что ли? Какая еще рыбка может
сожрать человека? На что он намекает, этот интеллектуал недобитый? На то, что
он акула преступного мира?
– Или на то, что рыбки только с виду кажутся
безобидными, а на самом деле – ух! – предположил Зарубин. – Может, у
него с детства комплекс из-за того, что его всерьез никто не принимает, все
считают его мягким увальнем или вовсе никчемным существом. Но он совершенно сдвинутый,
ты согласна?
– Угу, – промычала она задумчиво. – Покажи
мне фотографии еще разочек, я там, кажется, одну штуку недоглядела.
Войдя в метро, они спустились на платформу и сели на
скамейку. Сергей достал пакет с фотографиями и протянул Насте.
– Только аккуратней, – попросил он
вполголоса, – нечего народ пугать видом мертвеца.
– А мне труп не нужен.
Она быстро перебрала снимки и вытащила тот, на котором была
запечатлена записка. Спрятав остальные фотографии в пакет, она долго
вглядывалась в слова: «Это деньги на мои похороны…»
– Сержик, я, конечно, не эксперт, но вот эту букву «д»
и вот эту горбатенькую запятую я уже видела. На том самом плакатике.
