Вечером приехал отец. Он просидел со мной в больнице всю
ночь, а утром забрал домой. В тот же день мне объявили, что отныне я буду жить
с бабушкой, потому что отец всю неделю работает, в Москве его нет, и
присматривать за мной некому. Мне было все равно. Так было даже лучше, потому
что оставаться в той квартире, где убили маму, я не мог.
Бабушка взялась за меня с утроенной силой. Она не умела
легко, с шутками, играючи, объяснять мне трудные места в школьной программы,
как это делала мама. Она не умела превращать занятия музыкой и живописью в увлекательную
игру, и я, наверное, заскучал бы и стал таким же, как все. Но она сумела меня
заставить.
– Ты должен быть достоин своей матери, – говорила
бабушка. – Она не сделала карьеру, она бросила любимую работу, чтобы быть
рядом с тобой сначала в яслях и детском саду, потом в школе. Она могла бы стать
блестящим ученым и достойно представлять свой род, но она принесла себя в
жертву ради тебя, и ты просто не имеешь права на это наплевать – ради памяти
своей мамы ты должен доказать, что все было не напрасно. Ведь если бы она не
работала ради тебя в школе, и она, может быть, в тот день не осталась бы дома,
и ничего не произошло бы. Она погибла только потому, что посвятила себя тебе.
Так докажи же всем и в первую очередь себе самому, что ты
любишь свою мамочку.
Такие аргументы были мне понятны даже в десять лет. Особенно
в бабушкиной квартире, где все говорило о том, что в роду
Данилевичей-Лисовских-Эссенов не было неудачников и отщепенцев. С висящих на
стенах портретов и фотографий на меня глядели серьезные лица людей, достойно
проживших свою жизнь, и глаза их преследовали меня повсюду молчаливым вопросом:
а ты? Станешь ли ты таким же, как мы? Достоин; ли ты будешь того, чтобы твой
портрет висел на этих стенах рядом с нашими? Или портреты твоих родителей будут
последними?
Мне очень нравился написанный маслом портрет мамы, висевший
в бабушкиной спальне. А вот портрета отца у нее не было, была только большая
свадебная фотография: мама в белом платье с фатой на волосах, папа в черном
строгом костюме. Я тогда думал, что бабушка почему-то недолюбливает моего отца,
поэтому и портрет не повесила. Но когда я вырос, отец объяснил мне, что из-за
его ответственной и важной работы ему просто совершенно некогда позировать,
ведь написание портрета требует длительного времени.
Итак, я стал жить с бабушкой, которая каждый день
пристрастно проверяла, как я сделал уроки и что написано в моем дневнике. По
воскресеньям контроль удваивался: приезжал отец. Не могу сказать, что бабушка в
эти дни светилась от радости, как светилась мама, но скандалов между ними не
было. Оба вели себя корректно и сдержанно. Только однажды я услышал, вернее,
подслушал их разговор, для которого бабушка пригласила папу в кабинет.
– Я прекрасно справлюсь с образованием мальчика, –
сказала бабушка вполголоса, – и для этого ты мне совершенно не нужен. Но
наступит возраст, когда ребенку нужна будет мужская рука. До десяти лет его
растила Инесса, растила практически одна, без тебя, но если мальчик в десять
лет похож на девочку, это терпимо, а вот когда он не становится мужчиной к
пятнадцати годам – это катастрофа. И я хочу спросить тебя: ты собираешься
что-нибудь предпринимать?
– Что я должен предпринимать? – спросил
отец. – Нанять сыну гувернера?
Так времена сейчас не те.
– Ты должен сменить работу и постоянно жить в Москве, –
заявила бабушка.
– Тебе следует быть поближе к сыну. А я не смогу дать
ему настоящее мужское воспитание.
– Это невозможно, – твердо ответил он. – Мне
доверено ответственное, важное дело, которое я могу выполнять только там, где я
работаю. Ни о каком переводе в Москву не может быть и речи.
– Нет, может, – возразила старуха. – Ты
достаточно много уже сделал для этого государства, перечень твоих заслуг
сегодня невероятной длины, ты награжден орденом Трудового Красного Знамени и
орденом Ленина, ты – лауреат Ленинской премии. И при всем этом ты продолжаешь
работать за пределами столицы и трудишься по тридцать шесть часов в сутки без
сна и отдыха. Ну и довольно. Хватит. Пора подумать о себе и своем сыне.
Уверена, если ты пойдешь к своему начальству и все объяснишь, если ты скажешь
им, что овдовел и должен теперь воспитывать сына один, тебе пойдут навстречу.
Они же нормальные люди, а не монстры какие-нибудь. У них тоже есть семьи, они
поймут тебя.
– Они поймут, конечно, но я сам себе не прощу, если
поступлю так, как вы говорите. Родина доверила мне важнейшее и ответственнейшее
дело, Родина доверила мне обеспечивать и укреплять свою обороноспособность, а
вы хотите, чтобы я спасался бегством, как трус и лентяй? Да, это трудная и
изнурительная работа, да, я не сплю по несколько суток подряд, проводя одно
испытание за другим и все переделывая заново, но это – мое призвание, это – моя
служба Родине, и если случится война, солдаты будут воевать тем оружием,
которое я сегодня разрабатываю. А все мои награды, которые вы тут только что
перечислили, говорят о том, что лучше меня этого никто не сделает. На что вы
меня подбиваете? На то, чтобы я предал интересы своей страны? Страны, которая
дала мне так много, которая позволила мне стать тем, кто я есть сегодня? И вы сами
после этого сможете меня уважать? Кто, как не вы, хотел, чтобы я был достойным
вашей семьи!
– Ну что ж, – вздохнула бабушка, – твои
доводы весомы, с этим трудно спорить. Однако как человек здравый ты должен был
бы понимать, что не ко мне тебе следует обращаться с такими аргументами. Может
быть, эта страна тебе и дала что-то, но лично мне и нашей семье она не дала
ничего. Только отнимала.
И если уж быть последовательной, то надо сказать, что при
старом режиме твой брак с Инессой был бы невозможен, и тогда уж точно она
осталась бы жива.
Более того, при старом режиме невозможно было бы такое
явление, как пьяный слесарь, который приходит в дом к одинокой молодой женщине.
Твоя страна, о военной мощи которой ты так печешься, со своим новым
коммунистическим режимом создала условия для того, чтобы моя дочь так страшно и
нелепо погибла. И ты хочешь теперь, чтобы я считалась с интересами этой страны?
– Не передергивайте, режим не имеет к этому никакого
отношения. Возможно, у Инессы был бы другой муж, но неизвестно, как сложилась
бы ее судьба с этим человеком. И уж «конечно, у вас не было бы такого внука,
какой есть сейчас.
Кому, как не вам, такой ученой даме, знать, что история не
знает сослагательного наклонения. И в заключение нашего разговора хочу вам
сказать, что любовь к своей Родине и преданность ее интересам – самое главное
качество настоящего мужчины. Если я пойду у вас на поводу и предам интересы
Родины, я уже не смогу воспитать своего сына достойным и ва – шего рода, и
звания Мужчины.
– Да ты вообще никак не сможешь его воспитать, если
будешь появляться на один день в неделю! Будь ты хоть трижды достойным всех
наград и премий, будь ты раззолоченным и бриллиантовым, ты останешься сам по
себе, а ребенок – сам по себе! Он же не видит тебя, он даже не понимает, должен
ли брать с отца пример, и если должен, то какой это пример. Как же ты не
понимаешь таких простых вещей?
